Obruchennye: Russian Language

послѣдняя

Часть первая.

I.

Въ одномъ изъ маленькихъ, во щегольскихъ домиковъ англійской набережной, въ уголку гостиной, заставленной цвѣтами и зеленью, сидѣло двое молодыхъ людей, мужчина лѣтъ двадцати шести и бѣлокурая дѣвушка, моложе его годами пятью. Нѣжная откровенность ихъ обращенія ясно показывала въ нихъ жениха съ невѣстою, хотя въ минуту начала нашего разсказа разговоръ не могъ назваться совершенно нѣжнымъ. Оба, не переставая ласково смотрѣть другъ на друга, о чемъ-то сильно спорили. Юноша безпрестанно вскакивалъ съ кресла, шагалъ по комнатѣ, портилъ цвѣты и снова подходилъ къ собесѣдницъ своей, все время не перестававшей на него поглядывать съ тонкою, немного насмѣшливою улыбкою.

Дѣвушка была стройна, высока ростомъ и очень хороша собою, но лицо ея, полное, нѣжное, съ какимъ-то оригинальнымъ лѣниво-насмѣшливымъ выраженіемъ, постоянно хранило на себѣ какой-то оттѣнокъ усталости. На немъ уже не сохранялось той обворожительной свѣжести, которая краситъ собой лица женщинъ, мало выѣзжающихъ въ свѣтъ. Молодая невѣста, не взирая на свои двадцать лѣтъ, какъ кажется, давно ужь отвыкла ложиться въ постель ранѣе трехъ часовъ по-полуночи.

-- Берите меня такимъ, каковъ я есть, миссъ Мери,-- говорилъ молодой человѣкъ, безъ всякой причины толкая отъ себя сосѣднее кресло:-- я перемѣнюсь, если мнѣ придетъ время перемѣниться, а до тѣхъ поръ, говорю вамъ по совѣсти, не вижу я пользы отъ вашихъ совѣтовъ.

-- Смотрите, какое самолюбіе! Да развѣ я вамъ даю совѣты? Кто нынче даетъ совѣты? холодно спросила дѣвушка.

-- Кто? да что же вы мнѣ толковали цѣлые полчаса?

-- Я говорила только о томъ, что всѣ смѣются надъ вами -- объ этомъ можно толковать болѣе получасу.

-- Смѣются дураки, смѣются изподтишка! какое мнѣ дѣло до скрытыхъ насмѣшекъ? Я правъ, я къ несчастію часто правъ, я не намѣренъ ломать себя наизнанку... Чему вы улыбаетесь?

-- Говорите, продолжайте, а я пока посмотрю картинки. Что вы, Владиславъ?...

-- Слушайте, m-lleMarie, перебилъ молодой человѣкъ, полушутя, полусерьозно, отнимая у дѣвушки модныя картинки, и кидая ихъ на коверъ,-- слушайте, надобно же вамъ произнести наконецъ послѣдній судъ надъ моей юношеской восторженностью.

-- Не надо употреблять такихъ словъ. Въ женскомъ обществѣ порядочные люди не говорятъ учеными выраженіями.

-- Благодарю васъ. Только слушайте. Я молодъ -- моложе васъ, если не годами, такъ по образу жизни, потому что вы уже успѣли порядочно затаскаться на балахъ и посреди шума.

-- Ladislas! закричала Мери, смѣясь и кусая губы, я удивляюсь самой себѣ. Я должна бы васъ выгнать сію минуту, а я не могу даже сердиться. Да развѣ говорятъ такъ съ дѣвицами, со своей невѣстой? Боже мой! что изъ васъ выдетъ!

-- Меня радуетъ, Мери, что вы не сердитесь. По душъ вы добрая и любящая дѣвушка. Вы любите обращать лишнее вниманіе на мелочи, на перчатку, на неловкій поклонъ; но умѣете слушать горькія истины. Свѣтъ васъ не совсѣмъ испортилъ.

-- Слава Богу, что не совсѣмъ. Извольте продолжать, иначе мы не кончимъ до завтра. Да вспомните еще о ложѣ. Если вы опять войдете ко мнѣ въ сюртукѣ, я васъ уничтожу однимъ взглядомъ.

-- Опять ваша манера! я вижу васъ насквозь, миссъ Мери! Вы играете комедію, вы хотите меня дразнить вашей холодностью и спокойствіемъ. Это извѣстная тема романовъ и водевилей. Юный энтузіастъ и противъ него резонеръ... Глупая пылкость и рядомъ съ нею величественное самообладаніе!.. Все это старо, миссъ Мери. Все это я видѣлъ на театръ и читалъ въ книгахъ.

Молодая дѣвица еще разъ закусила губы, но не потеряла хладнокровія. Замѣчаніе жениха сдѣлано было вѣрно и мѣтко. Mepи дѣйствительно принадлежала къ разряду женщинъ, на которыхъ ранній успѣхъ въ свѣтѣ накладываетъ печать ранней насмѣшливости, а что еще хуже, заставляетъ видѣть въ этой насмѣшливости и нераздѣльной съ ней холодности высокій идеалъ, драгоцѣнное орудіе модной женщины. Владиславъ Сергѣичъ Мережинъ (такъ звали жениха), могъ назваться любимой игрушкою своей невѣсты, его горячность и молодость представляли много пищи для ума и самообладанія юной красавицы. Не смотря на давнюю свою привязанность къ Владиславу, Марья Александровна находила какое-то особое, не совсѣмъ доброе наслажденіе въ безпрерывномъ поддразниваніи своего жениха, въ спорахъ съ нимъ, въ безпощадныхъ шуткахъ надъ лучшими сторонами его сердца. Изо всѣхъ деликатныхъ распрь, невѣста выходила побѣдительницей, благодаря своей свѣтской находчивости. Еслибъ ей предложили совершить какое-либо чудо, въ слѣдствіе котораго Владиславъ Сергѣичъ могъ бы мгновенно превратиться въ сухого и систематическаго льва, Мери отклонила бъ такое предложеніе съ ужасомъ. Мало того, что ей были дороги юношескіе порывы Мережина,-- она, въ лучшія свои минуты, умѣла отдавать дань полной справедливости и достоинствамъ молодаго человѣка, и его независимому взгляду на жизнь и на общество. Но кошка не можетъ жить безъ мыши, модная дѣвушка безъ своей утренней забавы. Когда Владиславъ, огорченный какимъ нибудь бальнымъ споромъ, опаздывалъ приходить по утру, Мери начинала тревожиться, упрекать себя; но чуть въ комнату входилъ женихъ, прежняя игра начиналась и прежнія миніатюрныя несогласія шли своимъ чередомъ. Для того, чтобъ поперечить своему избранному, Марья Александровна часто рѣшалась являться рѣшительно въ недостойномъ свѣтѣ. То она упрекала жениха за его чорный галстухъ на вечерѣ, то она потѣшалась надъ фигурами людей, особенно имъ любимыхъ, то она холодно и небрежно принималась говорить обо всемъ, что чтилъ и любилъ Владиславъ Сергѣичъ. Въ минуты подобнаго поддразниванія, для невѣсты нашей все казалось смѣшнымъ и дурнымъ по тону. Въ настоящее утро, предметъ къ спору подало одно неважное обстоятельство, случившееся наканунѣ. Мери съ подругами и нѣсколько молодыхъ щеголей, не зная, что дѣлать послѣ обѣда, нещадно подсмѣивались надъ какимъ-то иностраннымъ музыкантомъ, который, по правдѣ сказать, уже нѣсколько лѣтъ считался за шута въ лучшихъ петербургскихъ гостиныхъ, ни мало не огорчаясь своей ролью. Владиславъ Сергѣичъ, уже нѣсколько часовъ бывшій въ сумрачномъ расположеніи духа, счелъ рыцарскимъ долгомъ заступиться за артиста. Нѣтъ въ обществѣ роли хуже, какъ роль чьего нибудь защитника, особенно если защитникъ молодъ, не обладаетъ высокимъ чиномъ и скоро сердится. Такимъ образомъ вечеръ былъ испорченъ, иныя дамы разсердились, Meри посмотрѣла на жениха прищурившись, окинула его какимъ-то страннымъ взглядомъ отъ волосъ до кончика сапоговъ, а затѣмъ отвернулась и дала себѣ слово разсчитаться съ женихомъ завтра по утру. Обратимся однако къ нашей парѣ.

-- Я васъ слушаю, тихо продолжала Мери, лѣниво откинувъ голову, положивъ ножки на вышитую скамейку и повернувшись въ полоборота на своей кушеткѣ.

-- Вы знаете, душа моя, началъ Владиславъ, самъ усаживаясь поближе къ своей мучительницѣ, вы знаете, что я человѣкъ хорошій... чему же вы смѣетесь? Неужели мы такъ неблизки между собой, что не можемъ даже позволить себѣ откровеннаго разговора, прямой оцѣнки нашихъ качествъ?

-- Это что-то новое, замѣтила невѣста, приглаживая свою прелестную прическу во вкусѣ XVIII столѣтія.

-- Не совсѣмъ новое; я всегда откровененъ съ вами. Я дѣйствительно человѣкъ хорошій и добрый, можетъ быть болѣе добрый, нежели это нужно.

-- Vousy êtes, сказала Мери,-- то-есть вы рыцарь, и должны знать, что въ наше время не любятъ рыцарей...

-- Мнѣ дѣла нѣтъ, Мери, перебилъ женихъ, вспыхнувъ, ни никакого дѣла нѣтъ до того, что любятъ и чего не любятъ въ наше время. Каждыя три минуты я слышу отъ васъ: кто нынче дѣлаетъ то-то и то-то, кто ѣздитъ туда-то? кто въ наше времяговоритъ о такихъ-то предметахъ? Мнѣ скученъ этотъ языкъ, мой другъ. Говорите отъ своего лица. Не колите мнѣ глазъ фразами и идеями людей, до которыхъ ни вамъ, ни мнѣ нѣтъ дѣла...

-- Какое вы еще дитя! перебила дѣвица.

-- Вы дитя, моя милая Мери, а не я. Вы дитя избалованное и ваша жизнь -- жизнь дитяти. Когда вы едва не свели меня съ ума, поѣхавши по морозу съ вашей новой шляпкой на затылкѣ и затѣмъ прохворали двѣ недѣли, и были даже въ опасности, вы поступили какъ истинный ребенокъ. Вамъ угодно называть меня рыцаремъ.

-- Печальнаго образа, перебила Мери (то-есть она не оказала печальнаго образа, а гораздо благозвучное: delatristefigure, разговоръ шелъ по французски).... который все-таки былъ великимъ человѣкомъ, что узнаете вы, если позволите мнѣ, въ хорошую минуту, передать вамъ приключенія рыцаря delatristefigure. Но мы вѣчно отклоняемся отъ нашей темы. Въ слѣдствіе вашихъ безпрерывныхъ споровъ и стычекъ, въ слѣдствіе холодности, которую вы на себя накинули, вы меня знаете мало. Вы изслѣдовали мои худыя стороны и не заботитесь о хорошихъ...

-- Нѣтъ, я знаю и хорошія: энтузіазмъ, готовность довѣриться всякому wildness, какъ говорятъ по англійски! Лучше, еслибъ не было этихъ достоинствъ, впрочемъ всякій можетъ думать по своему...

-- графъ Павелъ Антоновичъ Фонъ-Штромменбергъ, прервалъ такими словами бесѣду вошедшій камердинеръ отца Марьи Александровны.

-- Проси, проси въ эту комнату, живо сказала Мери.

-- Опять этотъ величественный болванъ, угрюмо замѣтилъ Владиславъ.

-- И все-таки у него можно выучиться многому, лукаво перебила невѣста.-- Вы забыли насъ, графъ. Папа сейчасъ выдетъ.

Павелъ Антоновичъ пожалъ руку невѣсты, потомъ дружески поклонился жениху, потомъ усѣлся и пять минутъ говорилъ очень мило о новой оперѣ, только изъ его рѣчей нельзя было вывести ровно никакихъ заключеній по музыкальной части. О пѣвицахъ онъ выражался опредѣленнѣе; та, что была въ модѣ, получила много похвалъ, соперница же ея сравнена съ улиткой. Вся рѣчь отличалась простотой, гладкостью, нѣкоторой пустотой, но отнюдь не глупостью.

  A между тѣмъ графъ Павелъ Антоновичъ, не смотря на свое состояніе и ожиданія наслѣдствъ впереди, не взирая на свои рѣчи, гладкія и безукоризненныя, не смотря на знаніе шести языковъ, могъ назваться смертнымъ, тупоумнымъ до замѣчательной степени. Природа, истощивъ всѣ свои дары на его благородное, свѣжее лицо, на его станъ гибкій и атлетическій, на его густые волосы и прочія наружныя совершенства, на томъ и пріостановило свои благодѣянія. Павла Антоныча можно было встрѣтить двадцать пять разъ и всякій разъ счесть за человѣка не глупаго, но за то если вамъ, на двадцать шестое свиданіе, удавалось постичь его натуру, вы останавливались, смущенные, передъ всей пучиной его необразованности, безпредѣльной, какъ море. Впрочемъ то былъ добрый и незловредный человѣкъ, иногда однакоже способный нападать на бѣдняка, на котораго всѣ нападаютъ, или смѣрить презрительнымъ взглядомъ задушевнаго друга, одѣтаго не совсѣмъ тщательно. Безполезнѣе графа нельзя было найти ни одного человѣка въ Петербургѣ, но имѣлись въ немъ люди болѣе неловкіе нравственно, болѣе дикіе и болѣе способные прорваться. Подъ управленіемъ бойкой и ловкой жены, Павелъ Антонычъ могъ со временемъ прослыть за дѣльнаго человѣка, впрочемъ пустымъ человѣкомъ его никто не называлъ открыто, уважая его отличное состояніе и хорошія связи.

Миссъ Мери нѣсколько разъ смѣялась, слушая разсказъ объ оперѣ; выслушала всю рѣчь со вниманіемъ и еще разъ упрекнула графа за то, что онъ въ послѣднее время забылъ и ее, и ихъ домъ, и ихъ вечера по средамъ.

-- Нѣтъ, я не забылъ васъ, отвѣтилъ красавецъ со своей тихой и ясной улыбкой.-- Я не забываю даже того, что слѣдовало бъ забыть, для своего собственнаго спокойствія.

Семейство Штромменберговъ издавна было дружно съ семьей Марьи Александровны, потому Павелъ Антонычъ имѣлъ полное право дозволить себѣ этотъ нехитрый, но совершенно приличный и даже тонкій отвѣтъ, будто нарочно импровизированный для дѣвушки-невѣсты. Владиславъ внутренно отдалъ дань уваженія свѣтской рутинѣ, противъ которой такъ ополчаются философы; рутина, съ помощью которой человѣкъ, не имѣющій ровно ничего, кромѣ хорошаго воспитанія, человѣкъ съ камнемъ въ головѣ, умѣетъ говорить глаже и приличнѣе, нежели любой философъ. Мережинъ почти подумалъ: не права ли Мери съ своими свѣтскими афоризмами? И подумавъ это, онъ угрюмо поникнулъ головою, что тотчасъ же заставило молодую невѣсту усмѣхнуться и еще разъ обратиться къ новому гостю съ какимъ-то новымъ, обязательнымъ вопросомъ.

Марья Александровна была убѣждена въ томъ, что Владиславъ Сергѣичъ пылаетъ ревностью. Такого убѣжденія было достаточно для ея счастія. Столько шалостей впереди! столько нетронутыхъ еще средствъ поддразнивать юнаго энтузіаста!

Къ сожалѣнію, она ошиблась въ своемъ предположеніи: молодой женихъ не имѣлъ въ своей душѣ никакихъ ревнивыхъ наклонностей. Ему было просто скучно въ присутствіи Павла Антоныча; до того скучно, что нашъ молодой пріятель два раза поглядѣлъ на часы, будто приглашая лишняго собесѣдника поскорѣе отправиться во свояси.

-- Гдѣ вы сегодня обѣдаете, графъ? поспѣшила сказать лукавая Мери, замѣтивши этотъ жестъ и перетолковавши его по своему.

-- Я никому не давалъ слова. Мнѣ сегодня взгруснулось и я стану обѣдать одинъ, то-есть почти не обѣдать вовсе.

-- Оставайтесь съ нами. Папа два раза про васъ спрашивалъ. Мы обѣдаемъ одни, только Владиславъ Сергѣичъ представитъ намъ какого-то своего друга. Вы съ нами?

Павелъ Антонычъ отвѣчалъ поклономъ, женихъ въ свою очередь сдѣлалъ знакъ неудовольствія.

-- Впрочемъ, готовьтесь скучать, улыбаясь прибавила Мери. Mr. Мережинъ не въ духѣ, а другъ его, какъ слышно, сильно преданъ нѣмецкой философіи.

Павелъ Антонычъ улыбнулся въ свою очередь, сказалъ что-то очень лестное для Владислава, очень хорошо отозвался о людяхъ, занимающихся философіею и, не желая мѣшать молодымъ людямъ заниматься самой пріятнъйшей изъ всѣхъ философій на свѣтѣ, тихонько скользнулъ въ анфиладу комнатъ, отдѣлявшихъ гостиную Марьи Александровны отъ кабинета ея вѣчно занятаго родителя.

Съ полминуты времени женихъ и невѣста молча глядѣли другъ на друга. А! вы ревнивы! думала Мери. Владиславъ Сергѣичъ не любилъ думать про себя, онъ придвинулъ свое кресло ближе къ кушеткѣ, сказавши съ выраженіемъ истинной, непритворной горести:

-- За что вы испортили нашъ день, миссъ Мери?

-- Это какими судьбами? въ свою очередь спросила дѣвушка.

-- Для чего вы пригласили къ обѣду Павла Антоныча?

-- Для чего же мнѣ не пригласить его, Владиславъ?

-- Мери! Мери! произнесъ женихъ съ неудовольствіемъ. Я двѣ недѣли не могу допроситься у васъ одного тихаго, дружескаго вечера, безъ лишнихъ людей, безъ суматохи, безъ бароновъ и графовъ. Неужели вы, будущая хозяйка, не видите ничего хорошаго въ моей претензіи? Я хотѣлъ привезти къ вамъ, сегодня, человѣка, который въ нравственномъ отношеніи замѣнилъ мнѣ отца. Этотъ человѣкъ (я уже предувѣдомлялъ васъ) не любитъ общества. Чтобъ разшевелить его и ему понравиться, нужно сойтись съ нимъ не иначе, какъ въ тихомъ и небольшомъ кругѣ. Я такъ разсчитывалъ на сегодняшній обѣдъ и вечеръ, я такъ желалъ, чтобъ сегодня вы показались и мнѣ и ему своей самой лучшею стороною? За что вы охолодите нашу семейную радость присутствіемъ ненужнаго гостя, который сейчасъ можетъ повѣситься въ той комнатѣ, не огорчивъ насъ обоихъ нисколько? Для чего посреди насъ будетъ нѣсколько часовъ торчать эта добрая, но глупая фигура, во фракѣ и бѣломъ галстухѣ. Я знаю, что онъ сейчасъ, на минуту уѣдетъ домой и надѣнетъ къ обѣду, по англійски, бѣлый галстухъ. Отъ этой мысли я несчастенъ! Будемъ ли мы смѣяться, шутить, разсказывать другъ другу свои маленькія тайны, въ присутствіи этого денди? Выпьемъ ли мы при немъ, за здоровье другъ друга, лишнюю рюмку шампанскаго? Наконецъ даже обычные споры наши, въ которыхъ все-таки бездна пріятности, могутъ ли эти споры имѣть мѣсто въ присутствіи такого свидѣтеля, какъ Павелъ Антонычъ? Вы испортили цѣлый веселый день, душа моя Мери!...

Невѣста задумалась, ей стало немножко совѣстно, а еще болѣе досадно по случаю своей недавней ошибки на счетъ ревности.

-- Не гнать же мнѣ человѣка, который приходитъ за полчаса до обѣда, сухо отозвалась она.

-- Все-таки, сказалъ Владиславъ, пожимая руку невѣсты:-- все-таки, моя душа, вы мнѣ задолжали одинъ обѣдъ. Сегодня проскучаемъ -- дѣлать нечего. Я пойду и скажу моему пріятелю, что наше дружеской собраніе состоится завтра.

-- Завтра обѣдъ у Сергѣя Юрьевича, возразила Мери, недовольная все болѣе и болѣе.

-- Тѣмъ болѣе причинъ обѣдать здѣсь, втроемъ, даже обѣдать въ вашихъ комнатахъ. Согласитесь, Marie, я такъ люблю ваши комнаты....

-- Ни за что въ свѣтѣ! возразила дѣвица, сердясь сама не зная на что. Вы забыли, по обыкновенію, чѣмъ можетъ быть для васъ по службѣ Сергѣй Юрьевичъ.

-- Этого уже слишкомъ много, Marie, неужели вы хотите быть моей опекуншей даже по части служебныхъ занятій?..

-- Для вашей же пользы! и дѣвушка пожала плечами.

Пламенный юноша едва не вскочилъ со стула. Капризы невѣсты зашли слишкомъ далеко. Она уже захватывала своего возлюбленнаго цѣликомъ, и рѣшительно не хотѣла предоставятъ ему никакой самостоятельности, даже