Трансатлантические отношения, внешнеполитическая и внешнеэкономическая стратегии ЕС и

США играют ключевую роль в формировании геополитического и экономического облика

планеты. Влияние Европейского Союза и США на формирование политического мироустройства
обусловлено совокупной военной мощью двух акторов международных отношений, их
главенствующей ролью в международных организациях и активной дипломатической позицией.
Важность этих стран в экономике определяется их колоссальной долей объемов производства,
признанной ролью двигателя мировой торговли и их воздействием на развитие механизмов
движения финансовых потоков и потоков прямых инвестиций.

В начале XXI в. изменение структуры международной системы подняло трансатлантические

отношения на новый уровень. Начало нового тысячелетия ознаменовали «банановые», «мясные»,
«стальные» войны между США и ЕС. Налоговое и экстерриториальное законодательство США
подверглось жесткому осуждению со стороны европейцев.

Помимо всего прочего, в начале XXI в. конфликты возникали между крупнейшими европейскими
и американскими авиа- и автоконцернами. Существенные проблемы были связаны с
трансатлантическими противоречиями в сфере высоких технологий и интеллектуальной
собственности. Наблюдались также расхождения позиций США и ЕС в принятии
внешнеполитических решений в отношении Кубы, Ирана и Ирака. По нашему мнению, ухудшение
трансатлантических взаимоотношений явилось естественным результатом ощутимых изменений в
соотношении экономических потенциалов Европы и США в начале нового века и усилением
экономической интеграции ЕС. «Спазмы аккомодации» во взаимодействии Европы с США в
начале нового века были вызваны также неспособностью большинства европейских государств
дополнить или заменить американские ресурсы в военных операциях высокой интенсивности
(Югославия, Афганистан). Таким образом, одним из источников трения в отношениях США и
Европы, по мнению старшего исследователя Института изучения проблем безопасности ЕС Г.
Линдстрома, стал вопрос о разделении бремени и ответственности.

Однако главной причиной изменившегося характера трансатлантических взаимоотношений в

начале XXI в. стала соответствующая реакция Европы на стремление Вашингтона к принятию
силовых односторонних решений. Унилатерализм США во внешней политике спровоцировал
огромный пласт противоречий внутри трансатлантического союза и поставил под сомнение
существование благоприятного режима экономического и политического взаимодействия с ЕС.
Более того, события начала XXI в. показали, что политика унилатерализма, провозглашенная
«доктриной Буша», неприемлема не только для ЕС, но и для всего остального мира. США
столкнулись со значительными трудностями в признании легитимности своего лидерства и
взаимоотношениях с внешним миром после войны в Ираке. В результате неэффективность
американского курса в урегулировании внутриполитической ситуации в Афганистане и Ираке
заставила администрацию Дж. Буша-младшего пересмотреть внешнеполитическую доктрину и
признать ограниченность односторонней политики.

По нашему мнению, в 2003-2004 гг. между США и ЕС был найден компромисс в виде негласного
заключения новой трансатлантической сделки, Америка и Европа попытались найти пути выхода
из сложившейся непростой ситуации и установить дальнейший модус взаимодействия.

Фактически США были вынуждены дать согласие на усиление европейского влияния и

полномочий в трансатлантическом альянсе, что в данном контексте, можно интерпретировать как
обещание многополярности. В свою очередь, крен Вашингтона в сторону многосторонности
позволял возложить часть американского бремени по разрешению кризисов на ЕС.
 В итоге, второй срок Дж. Буша-младшего прошел для США и ЕС под знаком конструктивного
диалога во всех областях. Важно подчеркнуть, что по всем вопросам, начиная от Ирана, Северной
Кореи и заканчивая арабо-израильским конфликтом, акцент Вашингтона на дипломатию, а не на
военную мощь и сдвиг от принуждения к убеждению возымели положительный эффект на
трансатлантические взаимоотношения. Влияние смены односторонности на многосторонность в
подходах США к сфере международной безопасности и внешнеполитических решений
незамедлительно привело к «потеплению» во всех остальных аспектах международного
сотрудничества, в первую очередь, в трансатлантических экономических отношениях.

Верным является и обратное утверждение: укреплению трансатлантического альянса и

восстановлению нарушенных связей в начале XXI в. способствовали в первую очередь
экономические факторы. Настоящим «краеугольным камнем» для отношений США и ЕС являются
трансатлантические отношения, «трансатлантическое партнерство», которое основано на общих
разделяемых ценностях, общих целях, а также на принципах открытой и интегрированной
экономики. Подобное «стратегическое партнерство» является наиболее значимым для ЕС и США и
не ставится под сомнение из-за разногласий последних лет.

«Суперклей» XXI в. — это крупнейшие транснациональные корпорации, которые одновременно

являются и американскими, и европейскими. Взаимодействие рынков не прекращается ни на
минуту, капитал никогда не замедляет своего беспрецедентно интенсивного оборота. Ни один из
действующих финансово-экономических игроков не выступал за «раскол» в трансатлантическом
сообществе. Когда стали очевидны катастрофические последствия войны в Ираке, когда глубокая
экономическая рецессия на Западе покончила с амбициями США на мировой арене,
трансатлантические корпорации, лоббирующие свои интересы в правительстве США, получили
козыри в борьбе с влиятельнейшими американскими неоконсерваторами, пришедшими к власти
вместе с Дж. Бушем-младшим в начале XXI в. Таким образом, победа «группы экономических
интересов», одного из двух «конкурирующих субправительств» в США над «группой интересов
безопасности», обеспечила дальнейшее процветание трансатлантического партнерства.Об этом
говорит и резолюция Европейского парламента 2009 г, провозгласившая замену современной
трансатлантической «повестки дня» новым соглашением о стратегическом партнерстве, которое
предстоит согласовать к 2012 г., достигнув стратегической цели по созданию «трансатлантического
рынка» к 2015 г. Естественно, полная интеграция рынка потребует длительного периода,
технического и дипломатического внимания как к уже существующим трансатлантическим
политическим и экономическим институтам, так и ко вновь появляющимся. Но сам факт столь
резкой смены ориентиров (ведь со времени окончания «банановых» и «стальных» войн не прошло
и 5 лет) в трансатлантических экономических отношениях свидетельствует о новых вехах в развитии
международных отношений по обе стороны Атлантики. Такая трансформация трансатлантических
взаимоотношений стала возможной после создания единого внешнеполитического стандарта ЕС и
США, созданного посредством новой трансат-лантической сделки («New Transatlantic Bargain»),
негласно заключенной, по нашему мнению, во время второго президентского срока Дж. Буша-
младшего.

Обеспечение безопасности в Европе не представляется возможным без участия альянса, который

остается ключевым координатором и гарантом не только европейской, но и трансатлантической
безопасности, масштабы которой выходят далеко за пределы Европы. В последнее десятилетие
вопросы трансатлантической безопасности рассматриваются сквозь призму отношений НАТО и
организации Европейской политики безопасности и обороны (ЕПБО). Или, как ее принято
называть с принятием Лиссабонского договора 2007 г., Общая политика безопасности и обороны
— Common Security and Defence Policy (CSDP). Ряд глав государств Евросоюза выражают
обеспокоенность стремлением США использовать войска своих союзников для решения
собственных стратегических задач на Ближнем Востоке. Например, общеизвестен факт, что во
время операции «Буря в пустыне» 1991 г., инициированной США, первыми в Ираке высадились
английские части специального назначения. В связи с этим европейские страны стремятся создать
собственную систему коллективной безопасности. Также ведутся переговоры с РФ относительно
размещения на территории стран СНГ и Балтии элементов противоракетной и космической
обороны, независимых от НАТО.

This paper examines cooperation between NATO and the European Union in defense and security
issues. Over the last decade transatlantic relations demonstrates new dynamics because of the fast
development of the EU Common security and defense policy (CSDP). This process led to confusion on
both sides of the Atlantic and raise the question: Will the European Union and NATO compete or
cooperate, and if so, what might it look like? Key words: European Union, NATO, transatlantic relations,
Common security policy and defenses (CSDP).

Состоявшийся в 1998 г. франко-британский саммит в Сан-Мало (Франция), который принято

считать краеугольным камнем формирования ЕПБО, вызвал массу противоречивых суждений со
стороны официальных лиц европейских государств и НАТО. Главным в ней был призыв к лидерам
Европейского союза построить собственную военную организацию. В декларации в качестве
перспективных задач обозначено формирование Европейским союзом общей оборонной
политики для достижения способности автономно от НАТО решать задачи обеспечения
коллективной безопасности. Как отмечено в декларации, «союз должен иметь способность
осуществлять автономные действия, подкрепленные надежной военной силой». В рамках этой
декларации были сформированы коллективные силы быстрого реагирования Евросоюза —
дивизия «Кинжал». В состав этого объединенного подразделения входят военнослужащие
элитных военных подразделений стран Евросоюза — французского Иностранного легиона,
английской SAS, бельгийских парашютно-десантных войск. Эта военная сила должна была
независимо от военной составляющей альянса решать любые задачи по обеспечению
коллективной безопасности в различных регионах с периодом развертывания не более двух
суток. В связи с тем, что Ж. Ширак и Т. Блэр взяли курс на укрепление военной составляющей в
рамках ЕС, американские политики заговорили о том, что саммит представляет собой попытку
европейцев развивать военный потенциал автономно за пределами НАТО. На сегодняшний день
коллективные силы быстрого реагирования имеют все возможности для решения задач
поддержания коллективной безопасности: современные средства транспортировки,
телекоммуникации и системы вооружения.

Следует отметить, что в 2001 г. после террористических актов в США в рамках НАТО также были
созданы коллективные силы по борьбе с терроризмом — «Оперативная группа 11». В состав этих
формирований входят военнослужащие 1-й группы специального назначения Военных сил США,
2-й группы SEAL ВМФ США, 22-го полка SAS Великобритании. Предполагалось, что «Оперативная
группа 11» будет эффективно реагировать на сведения о подготовке террористических актов на
территории стран альянса. Единственная операция коллективных сил по борьбе с терроризмом,
которая была придана широкой огласке, — ликвидация Усамы бен Ладена 2 мая 2011 г. Таким
образом, создание средств для решения проблем коллективной безопасности в рамках ЕС
повлекло за собой формирование такого инструмента в рамках НАТО.
В 1996 г. на министерской встрече НАТО в Берлине принцип взаимоотношений НАТО и
Западноевропейского союза (ЗЕС) был закреплен следующим образом: «отделяемая, но не
отдельно». Кроме этого, была достигнута договоренность о предоставлении сил и средств НАТО
для проведения операций под руководством Евросоюза, в которых сам альянс не принимает
участия как организация.

Следующим шагом развития Общей внешней политики и политики безопасности (ОВПБ) стал
Амстердамский договор 1997 г. В договор были внесены соответствующие изменения, чтобы
повысить работоспособность ОВПБ. Соответственно речь шла о развитии ЕПБО как ключевой
составляющей «второй опоры» ЕС. Окончательно закрепленная институционально к 1999 г.
организация ЕПБО (после вступлением в силу Амстердамского договора) привела к
возникновению двух ключевых вопросов взаимодействия ЕС и НАТО:

Станут ли НАТО и ЕПБО конкурирующими силами или же, напротив, пойдут по пути развития
взаимовыгодного сотрудничества, и какие формы в таком случае приобретет партнерство?

И есть ли «выход из НАТО» для европейской политики безопасности и обороны?

Формально отношения между НАТО и ЕС были институционализированы в 2001 г. Основой для

этого послужили шаги, предпринятые в 1990-х гг. с целью придания ЕС больших полномочий в
вопросах коллективной безопасности. Речь идет в первую очередь о заседании Европейского
Совета в Хельсинки в декабре 1999 г., где было дополнительно обозначено, что ЕС должен при
необходимости быть в состоянии в течение 60 дней ввести в действие мобильные воинские
соединения в составе до 60 тыс. чел. и поддерживать их боевую готовность в течение минимум
одного года (так называемая Helsinki headline goal-2003 — Головная цель-2003). В июне этого же
года на саммите ЕС в Кёльне было принято решение о предоставлении полномочий для
самостоятельного осуществления военных операций по обеспечению мира в условиях
вооруженных кризисов при опоре на инфраструктуру НАТО, а также создания необходимых для
этого органов ЕС, включая комитет по политике безопасности, военный комитет, штаб ЕС и др. По
существу это означало полную интеграцию ЗЕС в структуры Европейского союза.

16 декабря 2002 г. была принята Декларация ЕС-НАТО о ЕПБО. Документ подтвердил

гарантированный доступ Европейского союза к имеющимся у альянса механизмам планирования
для проведения своих операций. В соответствии с данной декларацией был сформирован единый
штаб ЕС-НАТО по вопросам коллективной безопасности, имеющий в своем распоряжении
современные средства коммуникации и автоматизированные системы управления. Были
сформулированы следующие политические принципы стратегического партнерства:

1. Эффективные взаимные консультации ЕС-НАТО по вопросам национальной безопасности.

2. Равноправие и соблюдение принципа независимости Евросоюза и НАТО в области принятия

решений, уважение интересов стран-членов ЕС и НАТО.

3. Соблюдение положений Устава Организации Объединенных Наций.

4. Согласованная и транспарентная разработка общих для обеих организаций требований к

военным силам и средствам при взаимной поддержке.

17 марта 2003 г. было принято рамочное соглашения о сотрудничестве — «Берлин плюс» (сам
термин «Берлин-плюс» является ссылкой на встречу министров иностранных дел НАТО 1996 г.),
которое заложило основу для взаимодействия НАТО и ЕС при урегулировании политических
кризисов в различных регионах. Тем самым Евросоюзу был обеспечен доступ к коллективным
силам и средствам НАТО при проведении собственных операций по поддержанию коллективной
безопасности, включая механизмы управления и помощь при оперативном планировании. Уже 31
марта в бывшей югославской Республике Македонии под руководством ЕС началась операция
«Конкордия».

В общей сложности с 2003 г. европейские силы приняли участие в 23 операциях на 3 континентах.

Это были миссии по разоружению незаконных вооруженных формирований, гуманитарные и
спасательные операции, военное консультирование и военная помощь, предотвращение
конфликтов и миротворческие операции, действия коллективных сил по управлению кризисами, в
том числе восстановлению мира и стабилизации ситуации после конфликта.

В 2003 г. развитие ЕПБО и восприятие этого процесса Соединёнными Штатами Америки привели к
резкому обострению трансатлантических отношений, возникшему на фоне несогласия ряда
европейских государств с политикой США в связи с войной в Ираке. На заседании Совета НАТО
представитель США в альянсе Николас Бернс открыто заявил, что развитие ЕПБО представляет
собой «самую существенную угрозу для будущего НАТО».

Стоит, однако, отметить, что несовпадение, а порой и жесткая конфронтация политических

взглядов по обе стороны Атлантики — далеко не новая тенденция, которая возникла после
вторжения США в Ирак. Начиная с формирования так называемой советско-американской
блоковой политики, когда НАТО взяла на себя полную ответственность в обеспечении обороны на
территории Европы, лидеры европейских государств выражали недовольство сложившейся
ситуацией. Очевидно, что с роспуском Организации Варшавского договора НАТО должна была
обрести не только новые функции в Европе и мире, но и некое «новое лицо» в мировой политике,
взять на себя решение новых задач. С завершением холодной войны НАТО пришлось
пересмотреть свою глобальную повестку дня. Европейский союз, в свою очередь, с принятием
Маастрихтского договора (1992 г.) начинает искать свое место в системе международных
отношений после холодной войны. Крушение «Пакс Американа» в Европе, связанное с началом
войны с терроризмом после атак 11 сентября 2001 г., вновь поставило вопрос о будущем НАТО и
обеспечении европейской безопасности без участия США.

В рамках ЕС были созданы многочисленные инструменты развития ЕПБО, заложена

институциональная основа, выработан механизм принятия решений, учреждены соответствующие
органы. Более того, военно-политическая интеграция в рамках Евросоюза получила широкую
поддержку общественного мнения и самих граждан ЕС.

В то же время каждый последующий кризис все более наглядно демонстрирует слабость и

несостоятельность ЕС в военной сфере без использования глобальных автоматизированных
систем управления и связи США. Это понимают и лидеры Евросоюза. Поэтому в европейских
государствах в последние годы активно ведутся разработки систем космической связи и
глобального позиционирования, автоматизированных систем управления стратегического и
оперативно-тактического назначения, принимаются на вооружение новейшие средства
транспортировки, позволяющие оперативно осуществлять операции различного рода. Бывшие
страны Варшавского договора стремятся восстановить военную инфраструктуру, доставшуюся им
от Советского Союза. Возможно, компромисс можно найти в делегировании ЕС полномочий в
части обеспечения боевых операций НАТО и гуманитарных миссий, так называемой мягкой
безопасности. Однако едва ли в Брюсселе откажутся от амбициозной цели стать глобальным
игроком в международной политике. Европейские лидеры прямо заявляют, что для ЕС нет другого
пути, кроме как глобальное лидерство. А это само по себе невозможно без применения жесткой
военной силы.

На протяжении долгого времени США пытались развивать европейскую «опору» своей

собственной безопасности в рамках НАТО. По сути, политически и экономически сильная Европа
должна вносить соответствующий военной вклад в обеспечение трансатлантической
безопасности. Следовательно, США руководствуются принципом: ЕС не просто наращивает
военную силу, а военную силу в рамках НАТО, а не за ее пределами, так как Европейский союз и
его отдельные члены — это ключевые стратегические партнеры США и альянса.

Страны-члены ЕС и НАТО, 1994-2007 гг.

Год ЕС и НАТО ЕС % НАТО

1994 Великобритания, Франция, Германия, Италия, Испания, Бельгия, Португалия, Нидерланды,

Люксембург, Дания, Греция Ирландия 92 Турция, Норвегия, Исландия ,1995 Великобритания,
Франция, Германия, Италия, Испания, Бельгия, Португалия, Нидерланды, Люксембург, Дания,
Греция Ирландия, Австрия, Финляндия, Швеция 7З Турция, Норвегия, Исландия 2004.Те же, а
также Польша, Венгрия, Чехия, Латвия, Литва, Эстония, Словения, Словакия Ирландия, Австрия,
Финляндия, Швеция,Мальта, Кипр 76 Турция, Норвегия, Исландия, Болгария,Румыния 2007. Те же,
а также Болгария и Румыния Ирландия, Австрия, Финляндия, Швеция, Мальта, Кипр 84 Турция,
Норвегия, Исландия.

Процентное соотношение стран-членов ЕС, которые также входят в НАТО

Американский истеблишмент обеспокоен тем, что военная несостоятельность ЕС была бы

губительна для НАТО и Соединенных Штатов Америки, не говоря уже о самих европейцах. Таким
образом, наихудший сценарий для США — это, с одной стороны, неспособность ЕС и в
дальнейшем обеспечивать безопасность 27 стран-членов без непосредственного вмешательства
сил НАТО, а с другой — полная автономность Евросоюза и альянса. Впрочем, оба сценария
являются некой абстракцией, так как эти процессы происходят параллельно и неизбежно влияют
друг на друга.

В то же время Брюссель неустанно заявляет о несоответствии формата «Берлин плюс»

современным реалиям. ЕС стремится к более гибким и прагматичным отношениям, которые
позволят обсуждать ключевые проблемы безопасности, представляющие взаимный интерес.
Европейцы желают выступать в качестве равноправного партнера, но фактически НАТО остается
главным фактором обе спечения европейской безопасности, несмотря на значительный прогресс
в развитии ОПБО. В общем и целом проблемы успешного и динамичного развития военной
составляющей ЕС сводятся к трем основным факторам:

1. Декларативный характер поставленных целей объясняется отсутствием достаточной

политической воли стран-членов и евробюрократии. В значительной степени Европа политически
разобщена относительно вопросов безопасности.
2. Недостаточное выделение средств из бюджета государств ЕС на военные расходы. Вместе с тем
бюджеты НАТО и Минобороны США только увеличиваются.

3. Необходимость более слаженного и последовательного выстраивания отношений НАТО и ОПБО

в рамках обеспечения коллективной безопасности.

Каждый следующий шаг на пути развития общей политики безопасности и обороны и ответная
реакция НАТО демонстрируют высокую степень недопонимания и даже недоверия в
международных отношениях. Безусловно, все эти чувства едва ли сопоставимы с природой
отношений ЕС, скажем, с Россией или Китаем. НАТО остается решающей площадкой в
обеспечении европейской безопасности не только ввиду того, что большинство стран-членов ЕС
одновременно входят в состав альянса, но и потому, что с технической точки зрения военные
силы НАТО делают возможным проведение соответствующих операций ЕС. По словам первого в
истории ЕС Верховного представителя по внешней ОВПБ Хавьера Соланы, ЕС и НАТО ловят рыбу из
одного водоема людских и военно-технических ресурсов.

Дальнейшее взаимодействие двух международных структур в рамках коллективной безопасности

позволит более эффективно реагировать на современные вызовы безопасности Евросоюза, но
едва ли эта эффективность удвоится. В обстановке после холодной войны у США и Евросоюза по-
прежнему много общих интересов, однако не все они важны для обеих сторон в одинаковой
степени. Это связано во многом с распадом Советского Союза, в лице которого была воплощена
общая доминирующая угроза безопасности западного мира. Стороны по-разному видят для себя
угрозы безопасности и свою судьбу в глобальной политике. НАТО демонстрирует истинно
глобальные амбиции, то же самое пытается делать и Европейский союз, но европейцы при этом
куда более обеспокоены вопросами внутренней безопасности, в особенности связанными с
миграцией, и ситуацией, которая сложилась на периферии союза (революционная волна в странах
Магриба — яркий тому пример).

Ведущий российский эксперт по европейской безопасности Н. К. Арбатов в одной из последних

работ отмечает, что «географическое распределение миссий ОПБО также отчетливо
демонстрирует не только приоритеты ЕС в вопросах региональных конфликтов, но и реальные
возможности для проведения миротворческих операций — это, прежде всего, Балканы и
Африка».

Стоит сказать о том, что НАТО и ЕПБО в корне различаются по своей природе. Возникает вопрос о
правомерности сопоставлять военно-политический альянс с более чем полувековой историей и
одну из политических программ в рамках ЕС, пусть и наиболее важную в стратегическом плане.

Исходя из всего перечисленного выше, можно сделать вывод, что конструктивное сотрудничество
и адекватное распределение ответственности между ЕС и НАТО возможны и, более того,
жизненно необходимы, но Европейский союз должен окончательно утвердиться в роли
значимого военно-политического игрока, даже если эта роль связана с особым пониманием угроз
безопасности и европейскими ценностями, которые разделяют страны-члены ЕС.

Расширение зоны ответственности НАТО выражается и в модификации понятия «коллективная

оборона». Традиционно она предполагала коллективную оборону территории государств-членов
союза. Нападение на ту или иную страну считалось нападением на всех членов альянса. Теперь
конкретный территориальный аспект коллективной обороны все чаще подменяется более
расплывчатым понятием «защита коллективных интересов». В официальном справочнике НАТО
1995 г. уже утверждалось, что «Североатлантический союз всегда представлял собой
политическое сообщество, призванное способствовать защите общих интересов». Таким образом,
трансатлантическая безопасность в расширительном понимании - это не только коллективная
защита территории своих стран от агрессии извне, но и защита их интересов, что значительно
шире понятия «коллективная оборона».

Наряду с этим происходит и пространственное расширение зоны ответственности НАТО за счет

включения в нее новых стран-членов, на которые распространяются обязательства и гарантии по
Вашингтонскому договору 1949 г., в том числе и ядерные гарантии США своим союзникам.
Трансатлантическая безопасность - это, кроме всего прочего, и разветвленная военная
инфраструктура НАТО, включающая систему региональных и субрегиональных командований,
связи и информации, тылового обеспечения, транспортных возможностей, позволяющих быстро
реагировать на развитие событий и перебрасывать из одного района в другой боевые части и
средства из поддержки.

Однако в наибольшей степени расширение понятия «трансатлантическая безопасность»

проявляется в том, что она распространяется на те области, которые ранее были либо сферой
национальных суверенитетов, либо сферой ответственности исключительно ООН.

Это, прежде всего, вопрос о нарушении прав человека в тех или иных странах, прав национальных
меньшинства, вплоть до образования собственной государственности, их право на
самоопределение, сохранение территориальной целостности государства, возможный их распад,
его последствия и особенно проблема миротворчества на всех его стадиях - предупреждение
конфликта, управление им, его разрешения, принуждения к миру и т.д.

В зарубежной научной литературе широко дискутируются проблемы взаимоотношений внутри

трансатлантического Альянса. Можно выделить два направления:

1) Еврооптимистов;

2) Европессимистов.

Еврооптимисты (Ф. Бергстен, У. Пфафф) ожидают быстрого продвижения ЕС к положению одного

из бесспорных мировых центров. Они убеждены, что Евросоюз является «единственным актором
на международной арене, способным бросить серьезный вызов США». Американский
исследователь У. Уоллес говорит о двойственности процесса западноевропейской интеграции, о
«страхе США перед превращением Европы в подлинного глобального соперника».

Чтобы избежать сценария противостояния США и ЕС, еврооптимисты предлагают привлечь

Западную Европу к «управлению миром» - сформировать глобальный кондоминиум двух
относительно независимых западных регионов.

Г. Киссинджер считает, что создание ЕС - это реакция на расширение влияния США, статус которых
как доминирующей державы автоматически порождает в других странах стремление к большей
независимости.
Вместе с тем, среди европейских исследователей есть те, кто считает, что самоутверждение двух
берегов Атлантики как независимых полюсов силы нежелательно. И США, и Европа нуждаются в
союзниках. У них много мотивов для сотрудничества и в экономике, и в военно-стратегических
вопросах.

Европессимисты (И. Кристол, Ч. Лейн) полагают, что западноевропейские столицы вольно или
невольно обменяли углубление интеграции на ее расширение, поэтому в ближайшее время
внутреннее сближение будет ослаблено и «Америке не следует бояться появления соперника».

Российские исследователи также рассматривают проблемы трансатлантического сотрудничества.

В 1990-х гг. наибольшее внимание отечественных ученых привлекла проблема расширения НАТО.
Работы А.И. Уткина, В. Козина, Ю. П. Давыдова, написанные на рубеже ХХ-ХХ1 вв., объединяет
критическая оценка действий Североатлантического Альянса, создающих угрозу безопасности
России. Труды отечественных авторов А.Г. Арбатова, П.Л. Иванова, А.А. Кольтюкова,
опубликованные в более поздний период, отличает попытка осмысления новой роли НАТО в
современных международных отношениях, выявить позитивные и негативные стороны
деятельности организации.

Важно проследить за тем, как оцениваются отношения США и ЕС российскими экспертами. Как и
многие западные политологи, В.Л. Иноземцев утверждает, что «в лице ЕС Соединенные Штаты
получили гораздо более опасного соперника, чем имели ранее». А.И. Уткин заявляет о
возможности европейского вызова для США. Л.И. Глухарев утверждает, что «Америка и Европа
развиваются как различные и неидентичные центры силы и полюса развития». Е.М. Примаков
признает, что в современном мире тяготение к евроцентру постоянно берет верх над
трансатлантической ориентацией Европы. Ю.А. Борко и О.В. Буторина также отмечают, что «роль
Евросоюза, как очага стабильности в Европе и центра притяжения для европейских государств, за
его пределами возрастает».

Отношения между НАТО и ЕС в области политики безопасности пока не урегулированы. С одной

стороны, европейцы хотят стать более самостоятельными.

С другой-вовсе не собираются отказываться от структуры НАТО, в том числе и командно-штабной.

В целом, трансатлантические связи для Европы очень важны хотя бы потому, что только США на
данный момент могут предоставить вооружения и технику, не имеющуюся в Европе. Европейская
политика безопасности и обороны зависит от НАТО, т.к. осуществление операций возможно лишь
при использовании средств альянса. Тем не менее, на европейском политическом поле мы
встречаем и сторонников автономной европейской безопасности (Франция, Германия), и
сторонников самого тесного трансатлантического партнерства (Великобритания).

В политической науке и практике нет единства во взглядах на трансатлантическую безопасность,

место в ней ЕС, США, перспективы сотрудничества России с Америкой и Европой. С момента
распада СССР отношения в НАТО претерпели несколько трансформаций, которые послужили
причиной расширения понимания географии и ответственности альянса.

Трансатлантическая безопасность в узком смысле - зона и пределы ответственности Организации

Североатлантического договора, очерченная границами ее членов и традиционными угрозами
безопасности. Сегодня понятие «зона ответственности» включает более широкое толкование.
Расширение понятия происходит как по горизонтали (охват территорий), так и по вертикали
(подразумевается новая проблематика и новые сферы активности). Трансатлантическая
безопасность, в широком смысле, - это не только коллективная оборона ее членов, но и защита
интересов членов и союзников НАТО в любой точке земного шара. Она предполагает не только
расширение географических границ ответственности Альянса, но и расширительное толкование
сфер ответственности: защита прав человека, прав национальных меньшинства, вплоть до
образования собственной государственности, миротворчество, борьба с терроризмом и
распространением ОМУ.

В целом, трансатлантические связи для Европы очень важны хотя бы потому, что только США на
данный момент могут предоставить вооружения и технику, не имеющуюся в Европе. Европейская
политика безопасности и обороны зависит от НАТО, т.к. осуществление операций возможно лишь
при использовании средств альянса. Тем не менее, на европейском политическом поле мы
встречаем и сторонников автономной европейской безопасности (Франция, Германия), и
сторонников самого тесного трансатлантического партнерства (Великобритания).

В политической науке и практике нет единства во взглядах на трансатлантическую безопасность,

место в ней ЕС, США, перспективы сотрудничества России с Америкой и Европой. С момента
распада СССР отношения в НАТО претерпели несколько трансформаций, которые послужили
причиной расширения понимания географии и ответственности альянса.

Трансатлантическая безопасность в узком смысле - зона и пределы ответственности Организации

Североатлантического договора, очерченная границами ее членов и традиционными угрозами
безопасности. Сегодня понятие «зона ответственности» включает более широкое толкование.
Расширение понятия происходит как по горизонтали (охват территорий), так и по вертикали
(подразумевается новая проблематика и новые сферы активности). Трансатлантическая
безопасность, в широком смысле, - это не только коллективная оборона ее членов, но и защита
интересов членов и союзников НАТО в любой точке земного шара. Она предполагает не только
расширение географических границ ответственности Альянса, но и расширительное толкование
сфер ответственности: защита прав человека, прав национальных меньшинства, вплоть до
образования собственной государственности, миротворчество, борьба с терроризмом и
распространением ОМУ.

Европейского Союза, который считается крупнейшим экономическим и политическим партнером

Соединенных Штатов, то, по словам избранного президента США, его может ожидать распад. И
«Брексит» – ясный сигнал этому. «Если бы не проблема мигрантов, о распаде союза речи бы не
шло. Но люди уже по горло сыты этими проблемами», – говорил Трамп еще во время
предвыборной кампании. «Мне было бы куда проще призвать принимать мигрантов с
распростертыми объятьями, но в таком случае мы не узнаем Европу уже через десять лет», –
предупреждал он, когда стало известно, что более половины жителей Соединенного Королевства
высказалось за выход страны из ЕС.

Трампу возразил тогда президент Франции Франсуа Олланд, заявив: «Нам не нужны советы извне
относительно того, что нам делать». Схожую точку зрения высказал и госсекретарь Джон Керри,
который в интервью телекомпании CNN заметил: «Думаю, честно говоря, для избранного
президента США неприемлемо вмешиваться в политику других стран таким довольно
прямолинейным образом».

А чего ожидают российские и восточноевропейские эксперты от Дональда Трампа, который 20

января произнесет в Вашингтоне свою инаугурационную речь? Как они оценивают его
высказывания в предвыборный период и в последние недели?
«Вряд ли риторика Трампа повлияет на ситуацию в ЕС»

Руководитель словацкого независимого аналитического центра «Институт общественных

проблем» Григорий Месежников заметил, что заявления Трампа о НАТО и ЕС
продолжают линию изоляционистов, считающих, что Америке нужно заниматься собственными
делами. В беседе с корреспондентом «Голоса Америки» Месежников назвал НАТО «надежно
действующей структурой, которая обеспечивает безопасность в Европе».

«То, что Дональд Трамп критикует отдельные государства, которые не выполняют свои
обязанности по двухпроцентным взносам, я думаю, что это – вопрос решаемый. Но я ни в коем
случае не думаю, что НАТО устарело», – подчеркивает словацкий эксперт.

Григорий Месежников признал, что эти критические замечания о Североатлантическом альянсе

вызывают обеспокоенность в балтийских государствах и странах Центральной Европы, которые,
по его словам, «после 2014 года чувствуют себя в меньшей безопасности. И общее впечатление
такое, что избранный президент США, который завтра вступает в должность, во многом
недооценивает и не понимает ту роль, которую НАТО играет не только в Европе, но и во всем
мире».

В этой связи словацкий политолог выразил надежду, что в американском политическом

истеблишменте найдутся люди, которые подскажут Дональду Трампу, сколь полезно для самих
же Соединенных Штатов поддерживать НАТО «как гаранта стабильности и безопасности в
Европе».

Слова избранного президента о возможном распаде ЕС Месежников относит на счет того, что
Дональд Трамп имеет недостаточные представления о задачах европейской интеграции. «Он не
знает сути общеевропейского проекта и, думаю, недооценивает уровень отношений между ЕС и
Соединенными Штатами», – отметил собеседник «Голоса Америки». И добавил, что Трамп имеет
большой опыт в бизнесе, вследствие чего рассматривает отношения между различными
государствами и межгосударственными объединениями, прежде всего, с точки зрения
экономической целесообразности.

«Между тем Европейский Союз, как и НАТО – гарант стабильности и безопасности Европы,
дающий возможность избежать повторения тех бед и несчастий, которые сопровождали Европу
на протяжении всей ее истории», – отметил словацкий политолог и заключил: «Если даже
отношение Дональда Трампа к Европейскому Союзу останется скептическим на протяжении всего
его президентства, европейцы хорошо знают, что успех этого интеграционного проекта зависит,
прежде всего, от умения их правительств решать собственные проблемы. И бороться с теми
кризисными явлениями, которые, к сожалению, сейчас являются типичными для некоторых
государств Европейского Союза. И в этом отношении, как мне представляется, риторика Трампа
вряд ли каким-то образом повлияет на общую ситуацию в Евросоюзе», – подытожил Григорий
Месежников.

«Нужно и слушать Трампа, и дискутировать с ним»

Преподаватель Института международных отношений и политических наук Вильнюсского

университета Нериюс Малюкявичюс отметил, что не склонен преувеличивать
скепсис избранного президента США в отношении евроатлантической интеграции. «Я слышал его
высказывания про НАТО, и он об этом говорит не в первый раз. Да, он упомянул о том, что НАТО
устарело, но добавил, что в то же время эта организация очень важна. Конечно, – продолжил
литовский эксперт, – ситуация в сегодняшнем медиапространстве такова, что все спешат
выхватить такие маленькие “горячие” фрагменты, о которых все потом дискутируют. Но я хотел бы
взглянуть немного глубже на то, что он сказал».

Именно в этом контексте Малюкявичюс упомянул высказывание Дональда Трампа о

необходимости уплаты взносов в бюджет Североатлантического альянса всеми странами-членами
без исключения. «Вообще-то в этом есть рациональное зерно. Та же Литва должна увеличить свой
взнос до 2% ВВП, чтобы инвестировать в свою же безопасность. И это произойдет, мы достигнем
2% в ближайшем будущем», – полагает Нериюс Малюкявичюс.

Эксперт напоминает, что еще в период операции «Буря в пустыне» Дональд Трамп подчеркивал
необходимость софинансирования боевых действий всеми участниками антисаддамовской
коалиции, а не только членами альянса. «А ведь в то время строительный магнат не был
кандидатом в президенты США», – напоминает собеседник «Голоса Америки».

Слова Трампа о том, что НАТО устарело, Малюкявичюс трактует так, что организация занимается
не теми проблемами, которые избранный президент считает главными в политической повестке
дня. А главным он считает борьбу с терроризмом. «Конечно, нужно слушать то, что говорит
будущий лидер Америки. Но важно и дискутировать с ним, а для этого нужно не выхватывать
отдельные цитаты из его выступления, а стараться понять его мировоззрение. То есть реагировать
на высказывания Дональда Трампа рационально и критически», – подытожил Нериюс
Малюкявичюс.

«Проводить изоляционистскую политику будет сложно»

В российской прессе слова Трампа о будущем Европейского Союза и об «устарелости» НАТО были
встречены с большим энтузиазмом. Между тем член Совета по внешней и оборонной политике
Российской Федерации, декан юридического факультета Северо-Западного института управления
РАНХиГС Сергей Цыпляев в беседе с корреспондентом «Голоса Америки» заметил: «Я не
думаю, что распад Евросоюза – это событие, которое должен был бы приветствовать наш
истеблишмент, особенно та его часть, которая занимается внешней политикой. Поскольку
Евросоюз – структура, в значительной степени стабилизирующая европейский континент, где
находятся главные рынки сбыта тех товаров, которые мы производим», – напомнил Цыпляев.

В этой связи он считает, что Россия «кровно заинтересована в том, чтобы у наших клиентов все
было хорошо, чтобы там все работало, и чтобы они покупали у нас нефть и газ». В противном
случае, предрекает Сергей Цыпляев, у российской экономики неизбежно возникнут большие
проблемы.

Касательно надежд части российской элиты, что Дональд Трамп «развалит» блок НАТО, эксперт
заметил: «Я не думаю, что эта организация настолько слаба, что любые заявления президента,
даже такой страны, как Соединенные Штаты, способны разрушить ее до основания. Все-таки у
таких международных институтов, как НАТО и ЕС, существует достаточно серьезная инерция,
которая в состоянии пережить еще не одного президента любой страны. И, кроме того, есть
немало стран, которые заинтересованы в существовании таких организаций».
По оценке члена СВОП, Дональд Трамп привержен изоляционистской доктрине части
Республиканской партии, согласно которой США должны минимально вмешиваться в мировую
политику и при этом вести себя так, будто находятся на удаленном острове. «Но мне кажется, что
проводить такую линию в чистом виде будет довольно сложно», – полагает он.

«Да, можно ожидать, что Трамп будет стараться меньше вовлекаться в международные
конфликты, меньше выполнять функцию “мирового полицейского”, но эти отличия от
предыдущей администрации будут измеряться в граммах, а не в килограммах», – образно
подытоживает Сергей Цыпляев.

Профессор кафедры мировой политики СПбГУ, доктор политических наук Наталья

Маркушина полагает, что не стоит придавать слишком большого значения заявлениям
Дональда Трампа, сделанным им до принесения присяги в качестве 45-го президента
Соединенных Штатов Америки. Вместе с тем она считает, что главная идея слов о НАТО как об
«устаревшей организации» заключается в призыве к выполнению всеми членами альянса своих
обязательств в части софинансирования. «И в этом есть очень важный момент, фиксирующий как
раз интересы Соединенных Штатов. Ведь кто больше всего обеспокоен этими словами? Как раз
страны, которые очень много говорили об опасности, якобы исходящей от России, – Балтия и
Польша. И при этом они настаивали на приоритетном для себя месте в Организации
Североатлантического договора», – считает профессор СПбГУ.

В разговоре с корреспондентом «Голоса Америки» Маркушина отметила, что из интервью

Дональда Трампа газете Bild вовсе не явствует, что он призывает распустить НАТО или серьезно
изменить военный блок. «По сути он просто призывает государства, входящие в НАТО, увеличить
расходы на оборону. И поэтому сейчас достаточно сложно говорить о том, что он уже
сформировал какую-то позицию по этому вопросу. Нельзя забывать, что Дональд Трамп
представляет республиканцев, у которых всегда было свое видение взаимоотношений
Соединенных Штатов Америки с НАТО. И вполне вероятно, что какое-то отражение политики
Республиканской партии будет и в правлении Трампа, в том числе и по вопросам обороны. Во
всяком случае, я думаю, что Америка не откажется от своей поддержки Европы и НАТО, потому
что ЕС – важный партнер США, а Североатлантический альянс – организация, которая была
создана при активном участии Америки. Поэтому просто закрыть ее или изменить ее суть, начиная
с 21 января, наверное, будет очень сложно», – считает Наталья Маркушина.

И в конце разговора она замечает, что нет никаких оснований считать Дональда Трампа
«пророссийским» президентом, с иронией добавив: «Если, конечно, не считать мультсериал
“Симпсоны”, в одном из эпизодов которого показано, насколько наш российский президент
участвовал в выборах Трампа».

Избрание в ноябре 2008 г. Барака Хусейна Обамы новым президентом Соединенных Штатов
радостно приветствовали в европейских столицах. Согласно опросам общественного мнения, в
начале 2009 г. американский президент был более популярен в ЕC (его поддерживали три
европейца из четырех — 77 %), чем в США (57 %). Поддержка Барака Обамы достигала 80 % в
Германии, 77 % во Франции, 70 % в Португалии, 64 % в Италии. Данный факт во многом
объясняется тем, что политика администрации Дж. Бушамладшего была крайне агрессивна, в том
числе в отношении Европы, и пройти с США «третий срок Буша» в случае победы на
президентских выборах Джона Маккейна Евросоюз открыто не желал. Победа Барака Обамы
была анонсирована как вступление в новую 28 эру трансатлантического сотрудничества.
Европейцы предположили, что глубокий раскол в альянсе был вызван ошибками Джорджа Буша и
его команды неоконсерваторов, в то время как новый президент олицетворял собой все то, о чем
можно мечтать — убежденный противник односторонних решений и почти «европеец» по
мировоззрению.

Однако за почти два года президентства Обамы, вступившего в должность 20 января 2009 г.,
европейцы поостыли в своих симпатиях к американскому президенту, что было предопределено
неизбежным расхождением между предвыборными обещаниями кандидата и реальной
политикой действующего главы Белого дома. Несмотря на решительные слова о необходимости
перемен, сказанные европейцам в берлинском парке Тиргартен в июле 2008 г.,
трансатлантические отношения при администрации Обамы остаются довольно прохладными.
Барак Обама изменил тон, которым американская администрация разговаривает с миром, в
целом, и мусульманским миром в частности.

Речи в Берлине, Праге и Каире, интервью телеканалу «Аль-Арабия», данное на первой неделе
президентства, желание сесть за стол переговоров с Ираном — все это, бесспорно, послужило
изменению имиджа Америки во всем мире. Тем не менее, с момента вступления нового
президента в Белый дом Вашингтон не раз демонстрировал свою отчужденность по отношению к
Брюсселю. Так, Барак Обама неосторожно заявил, что нынешний век станет эрой стран
тихоокеанского региона, что приоритетами для США являются налаживание отношений с Китаем
и установление контактов с Индией. В частности, Китай, основной кредитор Соединенных Штатов,
отныне заменит Европу в качестве привилегированного партнера.

Одним из самых больших разочарований для многих европейцев стал саммит по климату в
Копенгагене, инициированный Евросоюзом, на котором Соединенные Штаты объявили, что
готовы взять на себя обязательства по сокращению парниковых газов лишь на 17 % к 2020 г. (т. е.
фактически не более чем на 4 %), в то время как единая Европа предлагала сократить
вредоносные выброс до 30 %. Та же ситуация повторилась на саммите G20 в Торонто, где Европа
ратовала за экономию, а Обама — за сохранение фискальных стимулов.

На фоне трансатлантической напряженности президент Барак Обама, сославшись на

чрезвычайную занятость, отказался принять участие в саммите ЕС—США в Мадриде,
первоначально запланированном на май 2010 г. Известие о том, что американский президент
впервые за 17 лет не почтит своим присутствием традиционную встречу в верхах, застигло
европейцев врасплох. Это позволило председателю Европейской комиссии Жозе Мануэль
Баррозу заявить, что президентство Обамы может стать «упущенной возможностью», а
трансатлантические отношения «не соответствуют своему потенциалу». Таким образом, сегодня в
Европе все реже слышны аплодисменты по поводу внешнеполитического курса администрации
Обамы. Все чаще можно слышать в политических кругах, что Вашингтон проявляет мягкость в
отношении противников США и невнимательность к друзьям. А сам Обама, на которого Старый
Свет возлагал огромные надежды, и вовсе оказался по своим приоритетам самым
«неевропейским» из всех президентов. Афганистан, Иран, Китай, Ближний Восток,
нераспространение ядерного оружия — в решении этих проблем Европа выступает партнером
Америки, но все более второстепенным.

Преследуя радикально новую внешнюю политику, США обратились к Китаю, Индии, Турции и
мусульманскому миру и именно этим странам уделяют все больше внимания, особенно там, где
проблемы можно решать независимо от международных организаций, таких как ЕС, НАТО и ОБСЕ.
Перспектива улучшения трансатлантических отношений и достижение подлинного
стратегического сотрудничества в глобальном масштабе лежит в сфере внешнеполитических
интересов США, которые остаются неизменными. Предшественник Обамы оставил здесь тяжелое
наследие, впечатление от которого нынешнему президенту удалось немного сгладить в том, что
касается общественного мнения. При всем этом Барак Обама демонстрирует холодное,
аналитическое видение союзников и партнеров, и, когда Евросоюз преодолеет внутренние
проблемы и сможет оказать значимую помощь Америке в урегулировании глобальных проблем
безопасности (в первую очередь в Афганистане и Ираке), центр внимания Вашингтона может
сместиться в сторону его ближайшего политического, экономического и военного партнера —
Европы.

Трансатлантические отношения были и остаются стержневым направлением американской

внешней политики. Ни с одним другим регионом мира у США нет такого объемного и
долгосрочного совпадения ценностей, интересов, целей и возможностей, как с Европой.

Долгосрочное целеполагание развитию отношений США с государствами объединяющейся

Европы задает их интеграция в единую систему безопасности в рамках НАТО и официально
заявленное "стратегическое партнерство" между НАТО и ЕС. Соединенные Штаты рассматривают
европейские страны в качестве надежной опоры и самого верного союзника в решении наиболее
сложных проблем международной безопасности: в борьбе с терроризмом,
распространением оружия массового уничтожения, урегулировании международных кризисов,
обеспечении кибербезопасности и др.

Актуальность исследования определяется несколькими

факторами. Особую политическую значимость тема диссертации обретает в связи с
тем, что наряду с нарастанием взаимозависимости и углублением интеграции не ослабевает
и взаимная конкуренция партнеров по две стороны Атлантического океана. За
формулой "стратегического партнерства" стоит никогда, по сути, не прекращавшееся
стратегическое соперничество. Европейские амбиции по формированию независимых от США
структур безопасности и попытки найти оптимальную линию противостояния Вашингтону во
взаимовыгодном, но асимметричном союзе формируют "проблемное поле" трансатлантических
отношений в области безопасности.

С научно-теоретической точки зрения, актуальность и новизна темы исследования определяется

необходимостью дать научный анализ трансформации американской стратегии в сфере
международной безопасности после терактов 11 сентября 2001 г. и выявить новые подходы США
к отношениям с союзниками и партнерами в данной области. Начиная с 1989 г., Соединенные
Штаты находились в состоянии войны каждые два года из трех.

Современная американская внешняя политика призвана не допустить перенапряжения сил и

снизить финансовое бремя и политические риски США, разделив их с европейскими
союзниками и партнерами. Вывод войск из Ирака в 2011 г.,
свертывание американского военного присутствия в Афганистане в 2014 г., перенос военных
приоритетов США в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) и переговоры о создании
Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП),
инициированные Вашингтоном в 2011 г., являются свидетельством начала поворота во
внешнеполитической стратегии США, который затрагивает и европейский вектор.
С точки зрения научно-практической, развитие трансатлантических отношений имеет
непосредственное отношение к оценке угроз национальным интересам Республики Беларусь. С
одной стороны, страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), расположенные к западу
от наших границ, включены в военные структуры НАТО и в орбиту расширяющегося
политического и экономического пространства ЕС. С другой — на восточном направлении
развивается тесное военное сотрудничество с Россией. Развитие событий в Украине, которая с
ноября 2013 г. оказалась в центре нового геополитического противостояния, актуализирует
проблематику эффективного противодействия реальным и потенциальным вызовам для
белорусского государства.

В январе 2015 г. Президент Республики Беларусь подчеркнул: "Наряду с продолжением

сотрудничества с Россией Беларусь будет целенаправленно стремиться к нормализации
отношений со странами Евросоюза и США. В данном ракурсе исследование избранной
проблематики, учет специфики трансатлантических отношений уместны для разработки
долгосрочной стратегии Беларуси в отношении США и европейских стран.