АВТОР: ЮЛИЯ ВЛАДИМИРОВНА ЗАБАРА ВКЛ.

 02 ФЕВРАЛЬ 2016. ОПУБЛИКОВАНО В  НЕ

ОФОРМЛЕННЫЕ!!!
«Концепт душа в русской языковой картине мира»
«Лингвистический паспорт» слова душа по данным современной лексикографии
Лексикографическая представленность данного слова такова:
В "Словаре русского языка" (в 4-х томах) [Словарь русского языка, Т.1. с. 456-457] душа
определяется как 1. Внутренний психический мир человека, его переживания, настроения, чувства
и т.п. Чужая душа потемки. // в идеалистической философии и психологии: особое
нематериальное начало, существующее якобы независимо от тела и являющееся носителем
психических процессов // по религиозным представлениям: бессмертное нематериальное начало в
человеке, отличающее его от животных и связывающее его с Богом. 2. Совокупность характерных
свойств, черт, присущих личности; характер человека. Человек доброй души. // Чувство,
воодушевление, темперамент. Играть с душой // обычно с определением. О человеке с теми или
иными свойствами характера. Низкая душа.
3. Разг. Человек (обычно при указании количества, а также в устойчивых сочетаниях). Кругом ни
души.
4. В старину: крепостной крестьянин.
5. (обычно со словом «моя»). Разг.: дружеское фамильярное обращение: - Щи, моя душа, сегодня
очень хороши, – сказал Собакевич.
6. перен.: самое основное, главное, суть чего-л. Умел он (Александр Петрович) передать самую
душу науки.
Мы видим, что всего в словарной статье дано 6 определений данного слова, что свидетельствует о
многообразии семантических и понятийных модификаций, о возможностях интерпретации этого
понятия в зависимости от интенции личности, от его индивидуальной языковой картины мира,
языкового сознания и т. п.
В «Толковом словаре живого великорусского языка» Вл. Даля [Даль, Т. III. С.504] слово душа
определяется так:
«ДУША ж. * безсмертное духовное существо, одаренном разумомъ и волею; въ общем*
ЗНАЧЕНИЕ ЧЕЛОВЕК С духомъ и тъломъ; въ более тесном | человек безъ плоти, безтълесный, по
смерти свое* же тьснейшемъ: || жизненное существо человека, воображаемое отдельно отъ тъла и
от духа. В ЭТОМЪ СМЫСЛЕ ГОВОРИТСЯ, ЧТО И у ЖИВОТНЫХ душа. || говоря душа, въ знач.
человека разумеютъ / иногда людей обоего пола, либо только мужского душу ревизскую, что
собственно означаетъ податнаго состояния. || Душа также душевный духовныя качества человека,
совъсть, внутренне чувство ипр. Душа есть безплотное тьло в этомъ знач. духъ выше души. Ни
души НЕТ ДОМА / Горожане – жители, а селяне души. Человек, съ сильною, слабою душой, или
просто сильная душа. Взять что на-душу, на совесть- принять въ чемъ клятву, присягу; ручаться.
Взять на-душу, сделать что самоуправно, принявъ на совъстъ. Вь немъ много души, въ его coвести
много души, чувства. Быть душою беспды, главнымъ двигателемъ ея. Душа-человькъ, прямой и
добродушный, откуда и привътъ: душа моя. У него сто душъ, онъ владеетъ имЪньемъ и
крестьянами. Родовйя души, населенное родовое, насльдованное имЪнье. Прописныя души,
пропущеныя въ народной переписи. Мертвыя душ, ЛЮДИ умершие въ промежутке двухъ
народныхъ сей, но числящееся, по уплатъ податей, Отдать Богу душу, умереть. Положить душу,
пожертвовать жизнию. Заложить за я душу, ручаться въ важномъ дЬлъ. Искать чужие души, хотеть
погубить ближняго. На душь легко / тяжело, спокоенъ и веселъ; озабоченъ и грустен*. У меня душа
не на мьсть, боюсь, тревожусь Отвести на чемъ душу, отдохнуть, утопитса на чЪмъ. Отпусти душу
на покаянье, не губя напрасно, дай пожить. Жить съ кьмъ душа вь душу мирно, дружно, любовно.
Покривить душой...» .
Это определение полностью соответствует современному пониманию слова, а также концепту
душа, который присутствует в русской культуре и сегодня.
В Словаре русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова в силу объективно-социальных
обстоятельств на первое место в определении было выдвинуто следующее значение: « 1. В
религиозных и идеалистических представлениях – нематериальное начало жизни,
противополагаемое телу; бесплотное существо, остающееся после смерти человека». Желая
соединить «религиозные» и «идеалистические» представления в некое целое и одним разом
припечатать штампом порочного и запретного, эта редактура одновременно стерла и важнейшее
различие между «душой» и «духом». Между тем, идеалистическая философия оперирует главным
образом концептом «Дух», а русская повседневная духовная жизнь обладает концептом «Душа», и
эти концепты различны.
Определение, предложенное в словаре Вл. Даля, оказывается, как видим, наиболее полным.
Поправки в нем требует только одно: слово «существо» надо заменить на слово «сущность»,
которое для Даля оставалось еще терминологически неосознанным (см. СУЩНОСТЬ).
Итак, слово душа не отождествляется (не «синонимизируется») со словами «дух», «сознание»,
«человек, личность», но тесно соприкасается с ними, – почему и может быть освещен через эти
соприкосновения.
Помимо этого определения, в словаре Ушакова присутствуют ещё 9 определений слова «душа»: 2.
В старой психологии – совокупность психических явлений, переживаний, основа психической
жизни человека. 3. Внутренний, психический мир человека. В душе росло внимание к человеку.
М.Горький 4. Свойство характера, основные черты личности, а также человек с теми или иными
свойствами. Я вырос в сумрачных стенах, душей дитя, судьбой – монах. Лермонтов. Чернильная
душа (см. чернильный). 5. ЧуВСТВО ОТЗЫВЧИВОСТИ, пыл. Говорить с душой. Сколько души в
его игре. В души нет. Вкладывать много души в дело, 6. перен. Вдохновитель, центральная
личность (разг.). 7. перен. Сущность, самое главное (устар.). Сказуемое–душа предложения.
Потебня. 8. Человек (разг.) На улице ни души. Ни одна душа ничего не узнает. 9. Крепостной
крестьянин (истор.). Ревизская душа. Грибоедов. || Надел землищ одну ревизскую душу (истор.).
10. Дружеское фамильярное обращение к кому-н., чаше с прибавлением слова «моя» (разг.).
Душам» Павел. Пушкин. Душа моя, Тряпичкин. Гоголь.
Словарь русского языка С.И. Ожегова [47] под словом Душа вообще не упоминает концепта
«Душа». А Словарь русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой [46] восстанавливает его,
помещая между 2-м и 4-м значениями слова душа 2. То или иное свойство характера, а также
человек с теми или иными свойствами. Добрая душа. Низкая душа; 4. перен., чего. Вдохновитель
чего-н., главное лицо. Душа всего дела. В этот промежуток (в словаре С.И. Ожегова здесь сразу
шло, под цифрой 3 то, что теперь отодвинулось на 4-е место) новый словарь вставляет: 3. В
религиозных представлениях: сверхъестественное, нематериальное бессмертное начало в
человеке, продолжающее жить после его смерти. Бессмертная душа. Думать о спасении души... –
то, что в словаре под ред. Д.Н. Ушакова (т. I, 1935 г.), несмотря на жестокое партийное
редактирование, все-таки еще шло на естественном первом месте.
В Большом академическом словаре русского языка даются следующие определения лексемы душа
[Большой академический словарь, с. 432-435]:
Душа 1.Внутренний мир человека, его чувства, переживания, настроение. Женская, детская душа.
Душа художника. □ Душа его [Макара] полна чувства одиночества, сиротства, тоски. Чех. Весной.
Валько был человек немногословный, и никто никогда не знал, что совершается в душе его.
2. В идеалистической философии - особая нематериальная субстация, независимая от тела.
3. Совокупность характерных свойств, черт, присущих определённому лицу. Доброта, твердость
души.
4. Перен. Главное лицо в чем-либо; организатор, вдохновитель. Все-таки режиссер– душа театра.//
О том, кто является любимцем в каком-либо коллективе.
5. Главное в каком-либо деле, сущность, основа чего-либо. Критика должна составлять душу,
жизнь театра.
6. Разг. Человек (обычно при указании на количество). В этой семье было три души. В России до
реформы 1861 г. – крепостной (обычно мужского пола).
7. Устар. Ласково-фамильярное обращение к кому-либо. Рыболов мой, душа, Не ночуй у меня,
Свекор дома сидит, Он не любит тебя.
8. Только ед. Устар. Часть тела человека - впадина под ребрами в центре груди. Хороший боец
никогда даже в морду не бьет, всегда в душу или в ребро.
Львов М.Р. Словарь антонимов русского языка [Львов 1978:503-504].
Душа-тело.
В церквах убивают души, на фабриках- тела, это для того, чтобы дворцы стояли незыблемо. М.
Горький «Город желтого дьявола». Не одной только полуденной прелестью, разлитой по всему её
телу, привлекала она меня: её душа мне нравилась. Тургенев «Ася». Две тени за тобой летели, Как
бы охвачены борьбой-...-Одна казалась тенью тела, Была другая - тень души. Л.Мартынов «Две
тени».
Дух-тело.
Когда происходили последние содроганья тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа
были тут. Л.Толстой «Война и мир».
2.2 Концепт душа как основа русской ментальности: особенности речевой реализации
До нового времени предметом метафизики был вопрос, является ли душа субстанцией. При
возникновении древних представлений о душе как дыхании извне использовались наблюдения
над дыханием живого существа, которое у мертвого исчезало (потому-де, что мертвый "выдыхал"
душу). Исследователи отмечают, что соответствующие наблюдения над кровью и исчезновением
души при большой потере крови (вследствие смертельного ранения и т.п.) привели к тому, что в
крови стали видеть носительницу души. Отсюда переживание сна, в частности, обусловило
представление о душе, существующей независимо от тела. Философское понимание души как
субстанции привело к тому, что ей сначала приписываются свойства "тончайшего вещества... По
Платону, душа является нематериальной и предшествует существованию. Аристотель называет ее
первой энтелехией (целеустремленность, целенаправленность как движущая сила, активное
начало) жизнеспособного тела, только разумная душа человека (дух) может быть отделена от тела
и является бессмертной.
– Можно ли видеть душу?
– Нельзя
– Значит она безвидна?
– Да.
Душа наша существовала до того, как мы родились. Душа – своего рода гармония, слагающаяся из
натяжения телесных начал. То, что видит душа, умопостигаемо и безвидно. Душа бессмертна и
неуничтожима. Душа умершего продолжает существовать и обладает способностью мыслить
[Платон 1997: 90].
Концепт "душа" как основная составная часть включен во все религии мира: представление о
душе, дарованной Богом, о ее бессмертии является основой священного вероучения. Согласно
пониманию некоторых отцов церкви, душа материальна (Тертуллиан), другие же считают ее
духовной (Августин), но господствующим в христианстве является понимание души как
непространственной, нематериальной субстанции. В настоящее время, как во времена античности
и романтизма, снова часто проводят различие между душой и сознанием: душа – носительница
ритмично протекающих жизненных процессов, в то время как сознание - в противоположность
душе - прерывно. Вся история цивилизации, история развития человеческого знания, философии,
искусства может рассматриваться с определенных позиций как история развития концепций
Человека и Души.
Проблема души в истории развития науки также неоднократно становилась центральным
объектом изысканий и дискуссий. Великий психофизиолог В.М. Бехтерев отмечал в этой связи:
"Наиболее видным представителем спиритуалистического воззрения этого вида был Лейбниц, по
учению которого душа, как монада, представляется несравненно выше других подчиненных ей
монад тела... Так как душа по этому взгляду представляется неделимой сущностью, то нетрудно
представить себе, почему под влиянием этого учения возникла мысль, что душа должна
помещаться в какой-либо одной точке мозга, собирающей в себя отовсюду мозговые волокна, при
посредстве которых она и получает возбуждения с периферии тела. За такую точку странным
образом признавалась одно время, согласно учению Картезия, шишковидная железа (gl. рinealis), а
в другое время – мозговой придаток, или мокротная железа (gl. pituitaria)...Затем был выработан
не менее странный взгляд, по которому душа, смотря по надобности, переходит с одного места в
другое и таким образом участвует в различных процессах, совершающихся в той или другой части
мозга [Бехтерев 1999: 31-33]. Естественно, все это обусловило специфику формирования и
экспликации в языковой картине мира народа, отдельной личности, социума основных
конструктивных языковых единиц, обладающих семой "душа".
Как показывают наблюдения, душа субъекта эксплицируется и определяется в художественном
дискурсе через эмоционально-экспрессивное пространство, речевым/языковым экспликатором
которого выступает континуум особых образных, оценочно-ассоциативных лексических единиц.
Каждая конкретная семантико-психологическая и эмоционально-эстетическая реализация
концепта "душа" в границах художественного дискурса определяется особенностями языкового
сознания личности писателя.
Языковая личность – обобщенный символ/образ носителя и проводника культурных, языковых,
коммуникативно-деятельностных поведенческих реакций, апперцепционных сегментов,
ценностей, знаний, установок, традиций и возможностей. Художественный дискурс в данном
аспекте рассматривается как обозначающее своего "конкретного текстового мира...». Данный
текстовый мир имеет свою строго очерченную предметную область, в которой объекты
характеризуются определенными свойствами и отношениями и имеют свое особое текстовое
существование, основанное на интерсубъективности идентифицируемых значений языковых
выражений" [Баранов 1993:96]. Дискурс характеризуется свойством "пружинности",
проявляющимся в том, что континуум смысловых структур и образных реляций эксплицируется
языковыми структурами в свернутом виде. Языковой дискурс, таким образом, представляет собой
вариант знакового способа существования сознания и реализует тенденцию последнего к четкости.
Выступая максимально экспрессивной единицей, художественный дискурс используется в
процессах коммуникации по линии "автор – внутреннее "Я" автора – реципиент". В этой связи
дискурс может трактоваться как "язык в языке", "речь в коммуникации", как средство экспликации
и создания любого потенциального/виртуального мира, а образ языка приобретает особый статус.
Взаимосогласованность концептуальной сферы, значения, эмоционального пространства,
смысловой архитектоники дискурса позволяет предположить изоморфизм понимания образа
языка в классическом смысле и в интерпретации автора. Язык дискурса – это "язык индивида",
"реальным существованием обладают только индивиды ... видовые и индивидуальные различия
отличаются друг от друга только по степени, а не принципиально. Мы должны признать,
собственно говоря, что на свете столько же отдельных языков, сколько индивидов... Резкое
разграничение можно провести лишь в случаях, когда единство общения прерывается на ряд
поколений" [Пауль 1995:10].
Данная интерпретация не исключает, а предопределяет восприятие языка и как "члена семьи
языков", и как "структуры", и как "системы", возможно понимание языка в качестве "типа и
характера", как знакового кода сознания/мышления. Сущность языка – в той мере, в какой она
вообще может открыться, – "открывается не "инструментальному", а философскому взгляду.
Определение Хейдеггера: "Язык-дом бытия духа" – остается в наши дни наиболее
проникновенным" [Степанов 1995:28].
Образно-смысловая доминантность суперконцепта "душа" в русском национальном самосознании
прослеживается не столько на лексико-фразеологическом уровне, что наиболее рельефно
представлено в лексикографическом пространстве (см. данные словарей толковых,
фразеологических, пословиц и поговорок, идиом, образных средств русского языка, философских
и т. д.), сколько на понятийном, концептуально-онтологическом уровне. Языковая экспликация
данного феномена широко представлена и на морфологическом, словообразовательном,
деривационном уровнях. Так, в "Словообразовательном словаре русского языка" А. Н. Тихонова
зафиксировано 132 производные единицы, созданные на базе производящей лексемы душа.
Каждая из этих единиц актуализирует в дискурсе не только эксплицитный, но и имплицитный
смысловой пучок, приобретая, в зависимости от интенций языковой личности, дополнительные
окказиональные экспрессивно-эмоциональные оттенки. В этом смысле элементы концептуально-
эмоциональной дистрибуции поликонденсата "душа", вплетаясь в образно-художественную ткань
дискурса, участвуют в реконструкции и структурировании неповторимой личностной ауры творца
текста. Язык в этом аспекте является "пространством мысли и домом бытия духа": "Образ языка"
приобретает черты "образа пространства", во всех смыслах – пространства реального, видимого,
духовного, ментального - это одна из самых характерных примет лингвофилософских
размышлений над языком в наши дни" (там же: 32).
Как известно, от Аристотеля до наших дней в психологии формировалось пять моделей
эмоционального: физиологическая, чувственная, поведенческая, когнитивная, оценочная
(эвалютивная). Все они характеризуют те или иные аспекты эмоций, которые являются
конкретными формами протекания психических процессов, чувств. Как отмечает А. Г. Баранов,
"язык эмоций лингвистически неизмеримо богаче языка аффекта" [Баранов 1993:112], эмоции
фиксируются в значении лингвистических единиц самых разных ярусов и/или в способах их
сочленения и текстового бытия.
Как генератор эмоционального пространства, языковая личность интерпретируется как сложная
многоуровневая функциональная система, включающая уровни владения языком (языковую
компетенцию), владения модусом реализации речевого взаимодействия (коммуникативную
компетенцию), знания мира и о мире (когнитивно-гносеологический тезаурус). Каждый из ярусов
находит отражение в дискурсе, имеющем соответственно формальный, субстанциональный и
интенциональный уровни. В связи с этим реализация и актуализация единиц лингво-
концептуальной дистрибуции суперконцепта "душа" в разных дискурсах (по принадлежности
творцу) будет характеризоваться неповторимой самобытностью.
Как уже отмечалось, концепт душа не отождествляется с концептом дух. Эти русские и
общеславянские слова принадлежат к семье слов от и.-е. корня *dheus-//dhus- «разлетаться,
рассеиваться (об искрах, пыли, дыме), а также о дыхании. В ст.-сл. имеется еще дъхъ «дыхание,
запах»... Слово духъ представляет тот же корень, что и дъх - но в полной ступени гласного, и
значит «дуновение, ветер; испарение; дух жизненное начало; дух, бесплотная сущность». Слово
душа произведено от духъ (*dux-i-a). Духъ – слово муж. р., а душа – жен. р., и в соответствии с
общим правилом индоевропейской грамматики, первое означает нечто основное и
доминирующее, а второе, женский род, нечто производное, частное и подчиненное.
Все эти словообразовательные (а значит, и понятийно-образовательные) процессы, запечатленные
языком, сохраняются в виде «слоев» или «пластов», концептуальных представлений. В литовском
языке имеется производное от того же корня (с другой огласовкой) слово daũsos (жен. р. только
мн. ч., т. е. plurale tantum), означающее «1) теплые края, 2) рай», а также «поднебесье, воздух». Но
в значении целого словосочетания имеется глагол daus(i)όti «бродить, подобно душе», т. е.
«бродить без дела, шататься», параллель к русскому «бродить как неприкаянная душа; как
неприкаянный». Таким образом, за всеми этими значениями реконструируется более древнее
слово и значение * dausà «душа, дух» ...
Различие двух близких концептов: «дух» – сущность мужского рода и пола и «душа» – сущность
женского рода и женского пола, отраженное также в латинской культуре в виде двух слов animus
муж.. р. «дух» и anima жен. р. «душа», исследовано Карлом Густавом Юнгом (1875-1961), который
восстановил архаический глубинный концепт сознания, «архетип», проявляющийся в
подсознании современных мужчин как некая женская сущность, и современных женщин, как,
напротив, мужская сущность.
И, наконец, представление о «легком дыхании» человека, которое, отлетая от него, сливается с
«мировой душой», по-прежнему живо в русском сознании и художественно запечатлено в русской
литературе, в частности, И.А. Буниным в рассказе «Легкое дыхание»: 1916 г. – уже шла война и
отлетали души:
Последнюю свою зиму Оля Мещерская совсем сошла с ума от веселья, как говорили в гимназии...
В ту же весну Олю застрелил ее случайный возлюбленный. Могилу Оли посещает ее классная
дама.
Теперь Оля Мещерская - предмет ее неотступных дум и чувств. Она ходит на ее могилу каждый
праздник, по часам не спускает глаз с дубового креста, вспоминает бледное личико Оли
Мещерской в гробу, среди цветов –
и то, что однажды подслушала: однажды, на большой перемене, гуляя по гимназическому саду,
Оля Мещерская быстро, быстро говорила своей любимой подруге, полной, высокой Субботиной:
– Я в одной папиной книге, – у него много старинных, смешных книг –прочла, какая красота
должна быть у женщины. Там, понимаешь, столько насказано, что всего не упомнишь: ну, конечно
черные, кипящие смолой глаза, – ей-богу, так и написано: кипящие смолой! – черные, как ночь,
ресницы, нежно играющий румянец, тонкий стан, длиннее обыкновенного руки, – понимаешь,
длиннее обыкновенного! – маленькая ножка, в меру большая грудь, правильно округленная икра,
колена цвета раковины, покатые плечи, ˗ многое почти наизусть выучила, так все это верно! – но
главное, знаешь ли что? – Легкое дыхание! А ведь оно у меня есть, – ты послушай, как я вздыхаю,
– ведь правда, есть?
Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном
весеннем ветре.
Почти в том же году «Новый энциклопедический словарь» Брокгауза и Эфрона в Петербурге
публикует статью «Мировая душа», написанную ранее знаменитым философом Владимиром
Соловьевым. Статья начиналась определением: «Мировая душа – единая внутренняя природа
мира, мыслимая как живое существо, обладающее стремлениями, представлениями и чувствами»,
и заканчивалась отрицательным выводом самого Соловьева: «При допущении Мировой души как
единственного первоначала, такой процесс являлся бы постоянным произведением чего-то
безусловно нового или непрерывным творением из ничего, т. е. чистым чудом» (т. 26, 788-789).
Вывод Соловьева как-то гармонизировался с судьбой самого издания: через три тома, на 29-м,
«Новый энциклопедический словарь» прекратился. Шел 1917-й год, и в дальнейшем в русских
изданиях никаких рассуждений о «мировой душе» уже никогда не появлялось. А то, что эти мысли
и образы так вдруг ожили году 1916-м, было как будто бы предчувствием прекращения.
Представление о душе в ее отличии от духа наиболее четко было концептуализовано в
христианстве. «Греческие отцы – пишет Владимир Николаевич Лосский, – говорят о человеческой
природе то как о троечастном составе духа, души и тела (...), то как о соединении души и тела.
Разница между сторонниками трихотомизма и дихотомизма сводится, в общем, к терминологии:
дихотомисты видят в «духе» высшую способность разумной души, способность, посредством
которой человек входит в общение с Богом. Личность или человеческая ипостась объемлет все
части этого естественного состава, выражается во всем человеке, который существует в ней и через
нее... Дух должен был находить себе пищу в Боге, жить Богом; душа должна была питаться духом;
тело должно было жить душою – таково было первоначальное устроение бессмертной природы
человека. Отвратившись от Бога, дух, вместо того, чтобы давать пищу душе, начинает жить за счет
души, питаясь ее сущностью (тем, что мы обычно называем «духовными ценностями»); душа, в
свою очередь, начинает жить жизнью тела, это – происхождение страстей; и, наконец, тело,
вынужденное искать себе пищу вовне, в бездушной материи, находит в итоге смерть.
Человеческий состав распадается». В.Н. Лосский, как и Вл. Даль, связывает душу с волей. И,
говоря после процитированного отрывка о том, как произошла деградация души и духа, он
подчеркивает, что «зло вошло в мир через волю».
2.3 Концепт «душа» и его отражение в пословицах и поговорках как зеркале русской языковой
картины мира
С древних времен пословицы и поговорки играют в народе роль своеобразного университета
жизни. В них в концентрированном виде помещен житейский опыт, народная мудрость, и они
являются значительным пластом в общей языковой картине мира. Пословицы и поговорки
отличаются разнообразием тематики, предельной сжатостью, значительной устойчивостью текста.
Они – выраженные в слове цитаты из общей народной культуры, из общего народного опыта.
Пословицы и поговорки принадлежат одновременно и фольклору, и разговорной речи. Их
характерная особенность – именно широкое бытование их в повседневной бытовой речи. Очень
часто они по своей значимости приближаются к правилам и аксиомам.
В пословицах представлены основные концепты культуры, как национальной, так и
общечеловеческой. Поскольку поучительные высказывания, или паремии, каковыми являются
пословицы и поговорки, занимают в национальной культуре очень обширный пласт, они
оказывают огромное влияние на формирование языковой картины мира любого народа [Савина
2005:33-35].
«Словарь русского языка в 4-х томах» определяет душу как внутренний психический мир
человека, особое нематериальное начало, способное существовать независимо от тела, а по
религиозным представлениям – особое бессмертное нематериальное начало в человеке,
связывающее его с Богом. Следует отметить, что эти понимания души в русской языковой картине
мира гармонично сочетаются и с древним, еще языческим пониманием души как жизненного
начала, средоточия человеческой сущности. Это понимание также входит в концепт «душа» в
русской культуре. Кроме того, в концепте нашло отражение древнее значение слова «дъхъ» – как
дыхание, и как дух, бесплотная сущность.
Христианство обусловило понимание души как морально-этической сущности, связывающей
человека с Богом, и это нашло отражение в русской культуре.
В русском языке можно выделить несколько основных образных воплощений концепта «душа»:
1. Душа как вместилище, сосуд – она может быть пустой (опустошенной) или полной
(заполненной); кроме этого, душа может быть тайником, хранилищем, сокровищницей. Сюда же
относится представление о невозможности увидеть душу и ее содержимое, о непроницаемости ее
для чужого взгляда. Душа выступает как синоним индивидуальности, личности. Также можно
добавить, что душа может принимать некие размеры (может быть великой или мелкой) и что в ней
могут одновременно присутствовать.
2. Душа как ткань, полотно или завеса.
3. Душа как воздух.
4. Душа со свойствами физического тела, как некий орган.
5. Душа как струны, нити, фибры или жилы.
6. Душа как растение, деревце.
7. Душа как некая ценность, которую можно заложить, продать, купить или которой модно
завладеть [Михеев 1999:28-30].
Часто понятие «душа» синонимично понятию «сердце», что, безусловно, связано с
представлением о локализации души в сердце. В русской языковой картине мира душа выступает
как символ внутреннего психического мира человека, место средоточия эмоций, желаний,
связанных с удовлетворением духовных запросов и потребностей. Вообще русская модель
личности основывается на противопоставлении тела как материального компонента человеческой
сущности – душе как морально-эмоциональному ядру человека. И в этом противопоставлении
приоритетом обладает именно душа. Ярким примером могут служить такие паремии: «Тело в
тесноту, а душу на простор», «Упокой, Господи, душеньку, прими, земля, косточки!», «Тебе, телу,
во земле лежать, а мне, душе, на ответ идти» – здесь особенно отчетливо видно понимание души
как духовного начала, морального ядра человеческой сущности.
Противопоставление души и тела часто происходит как противопоставление земных благ и
духовных. Причем и здесь акцент делается на тленности и вечности, несовместимости телесного,
противоположного духовному: «Что телу любо, то душе грубо», «У кого деньги вижу – души не
слышу», «Деньги, что каменья: тяжело на душу ложатся», «Хоть мошна пуста, да душа чиста»,
«Живота (т.е. богатства) не копи, а душу не мори!». Сюда же примыкают пословицы, говорящие о
несовместимости богатства и безгрешной души: «Пусти душу в ад, будешь богат».
Образ души как высшей ценности часто противопоставляется материальным, земным богатствам:
«Деньгами души не выкупишь». Этот же мотив мы видим в устойчивых выражениях «заложить
душу», «душу продать черту».
В антитезе «душа-тело» часто присутствует мотив тесной связи духовного и телесного. Причем эта
связь двусторонняя: «Грешное тело и душу съело» – здесь находит отражение христианское
понимание плоти как прибежища греха и зависимости судьбы души от земной жизни. Земная
жизнь рассматривается как особенный путь души, от которого зависит ее дальнейшая судьба, а
душа видится как важнейший и основной элемент человеческой сущности, независящий от
внешних обстоятельств земной жизни: «Хоть шуба овечья, да та же душа человечья», «Не тронь
голыша (бедняка) – у него такая же душа».
Но при этом душа напрямую зависит от внутренних обстоятельств – от того, как сам человек
поступает с другими людьми, от его поступков и помыслов. Анализируя богатейшую
сокровищницу русских пословиц и поговорок, мы находим немало пословиц-предостережений,
например: «Не криви душой: «кривобок на тот свет уйдешь» – то есть, за неправедные слова и
поступки неминуемо последует наказание, поскольку они, так или иначе, отразятся на
человеческой душе.
У таких пословиц и поговорок очень сильно воспитательное значение, тесно связанное с
христианской этикой: «Обидеть (сгубить) легко, да душе каково?», «Хоть мошна пуста, да душа
чиста», «Живота (богатства) не копи, а душу не мори!».
Итак, концепт «душа» в русской культуре ощутил на себе очень сильное влияние христианства.
Понимание души как божественного начала в человеке нашло отражение во многих поучительных
паремиях, приведенных выше. Кроме того, вероятно, древняя, еще дохристианская этика славян
также включала в себя понимание необходимости блюсти духовную сущность в чистоте, поэтому и
христианские этические нормы так органично вплелись в народную мудрость.
Душа рассматривается как личное достояние каждого человека, как то, что в первую очередь
зависит от самого человека [Савина 2001:55-68]: «Тело довезу, а за душу не ручаюсь» – то есть,
безопасность, благополучие души зависят только от самого человека, и в этом ему никто помочь не
может.
Если душа человека содержится в чистоте, ей ничто не грозит: «Невинная душа непричастна
греху».
В пословицах мы также наблюдаем понимание души как такого элемента человеческой сущности,
который обладает своей собственной защитой: «Не ела душа чесноку, не будет вонять».
Также мы наблюдаем пословицы и поговорки, как бы констатирующие факт нарушения
безопасности души самим человеком, например: «Покривил ты душой, не пожалел ты души
своей», «Душе с телом мука».
В паре «душа-плоть» отношения могут быть самыми разными, и зависимость тела от души может
меняться на зависимость души от тела, но в гораздо меньшей мере. Можно даже сказать, что душа
мыслится зависимой лишь от некоторых недостатков плоти.
Независимость души от дефектов физического тела подчеркивается пословицами, где акцент
ставится на красоте и чистоте души, а не тела: «Рожа крива, да душа пряма», «Плоха рожа, да душа
пригожа», «Личиком беленек, а душой черненек», «Плоть немощна, а душа грешна. Плоть
грешна, да душа хороша», то есть, душа без тела не мыслима, но отношения между ними могут
быть самыми разными. Так, при прекрасной душе у человека может быть уродливое лицо, или же
он может быть грешен, но при этом иметь «хорошую душу». В этой паре «душа-тело» реализуются
самые разные элементы понимания души, противопоставление души и тела может принимать
самые разные формы. Иногда это доходит едва ли не до конфликта: «Душа на прохладу, а плоть в
баню просятся», «Душа прохладу любит, а плоть пар» [Пословицы и поговорки русского народа
1987] – здесь мы видим отражение противоречивых устремлений духовных и телесных.
Что любопытно, весьма широк пласт пословиц, говорящих о том, что неблаговидное поведение
души способно сгубить и тело – таким образом, приоритет все равно отдается душе: «Душа
согрешила, а спина виновата». Более того, утрата чистоты души понимается как нечто
непоправимое: «Как душа черна, так и мылом не смоешь», «Как нет души, так что хошь пиши!»
(то есть, ничего не поделаешь, исправить ничего нельзя), «Руку, ногу переломишь – сживется, а
душу переломишь – не сживется [Пословицы и поговорки русского народа 1987].
Психическая деятельность, особенно такая, которая связана с познанием и восприятием
окружающего мира, также мыслится как деятельность прежде всего духовная: «Не глаза видят, а
человек; не уши слышат, а душа». Очень мощным является пласт пословиц и поговорок, в которых
нашли отражение понимание души как жизненной силы, ее связи со здоровьем физического тела,
с самой жизнью. Часто в таких пословицах душа выступает символом жизни и напрямую связана с
судьбой, с Божьей волей [59,стр.85-96]. Утрата души означает смерть тела: «Игла служит, пока
уши, а люди – пока души», «Покуда жива душа», «Без поры душа не выйдет. Кто душу вложил, тот
и вынет», «Никто не увидит, как душа выйдет», «Ни жить, ни умереть, ни ноги протянуть, ни душу
испустить», «У старого до смерти душа не вынута, а у молодого не запечатана».
С концептом «душа» в русской культуре напрямую связаны концепты «сердце» и «совесть»,
причем связь прослеживается очень тесная и многогранная. Сердце как средоточие психической
жизни, как вместилище души выступает плотским эквивалентом души. Иногда сердце и душа
сопоставляются как две стороны психической жизни человека: «Сердце – вещун, а душа – мера» -
здесь отразился взгляд на сердце как на вместилище души, обладающее определенными
метафизическими свойствами. Душа же здесь является эталоном, мерилом всех остальных
явлений человеческой жизни.
Также душа может выступать как некая сущность, управляющая сердцем: «Сердце – пестун, а
душа – дядька», то есть, сердце находится в подчиненном положении по отношению к душе.
Сердце может и влиять на душу: «Сердце душу бережет, и душу мутит». Концепт «совесть» по
отношению к концепту «душа» выступает явлением того же порядка, то есть, принадлежит к сфере
психической и моральной жизни человека. «Совесть» по отношению к «душе» может быть
эквивалентом, а может находиться в оппозиции. В первом случае совесть является некоей
функцией души: «С совестью не разминуться: душа не сосед, не обойдешь», а во втором случае она
равноправна с душой, но может противоречить ей, отсюда возникает оттенок трагизма и
поучительное значение пословицы усиливается: «Душа христианская, да вот совесть цыганская»
[Пословицы и поговорки русского народа 1987].
Следует также отметить такую сторону содержания концепта «душа», как таинственность,
непостижимость и ценность. Душа – это личное достояние каждого человека, его внутреннее
пространство, в которое не должен проникать никто чужой. Душа в этом смысле выступает как
некий храм, сокрытый от всех, кроме самого человека и Бога.
Прежде всего это нашло отражение во фразеологии, в таких выражениях, как «лезть в душу»,
«плюнуть в душу», «влезть в душу без мыла», «стоять над душой», «ломиться в душу»,
«осквернить душу» и т.п., и в пословицах и поговорках: «Чужая душа потемки», «В чужую душу не
влезешь», «Чужая душа – темный лес», «Как в кремне огонь не виден, так и в человеке душа». В
приведенных выше примерах мы видим, что душа рассматривается как нечто тайное,
непостижимое и непознаваемое.
Взгляд на душу как на храм вообще является ведущим в русской культурной картине мира,
проявляясь не только в фольклоре, но и в литературе, особенно в поэзии. В ассоциации души с
храмом огромную роль сыграли христианские представления о душе, благодаря которым
языческое представление о душе как о частице всего сущего переродилось в понимание души как
творения всемогущего и вездесущего Бога, непосредственно связанного с ним.
С этим также соотносится особая ценность души. Душа как наивысшая ценность должна быть
тщательно оберегаема и несовместима с таким сугубо плотским явлением, как деньги и все с ними
связанное. В антитезе «душа-деньги» душа обладает неоспоримым приоритетом. «Пусти душу в ад
– будешь богат». Многочисленные фразеологические выражения, как-то: «продал душу дьяволу»,
«заложил душу», «продажная душа», - как правило, имеют негативную окраску. Лишиться души –
значит, практически перестать быть человеком, несмотря ни на какие богатства.
Концепт «Душа» выступает чаще всего в паре с каким-либо другим концептом. Отношения внутри
такой пары могут быть различными. В одних случаях это будет противопоставление, в других –
сравнение, в-третьих – тесная взаимосвязь. Чаще всего «душа» противопоставляется явлениям
материального мира. Мы обнаружили такие основные антитезы: «душа – тело», «душа-плоть»,
«душа – грех», «душа – богатство». Душа в паремиях выступает в парах с концептом «сердце» и
«совесть», причем отношения в этих парах могут быть как сравнительными, равноправными, так и
подчиненными, причем «душа» обладает приоритетом.
На основе анализа русских паремий мы можем сделать вывод, что в данном концепте отразилось
понимание души как средоточия психической и эмоциональной жизни человека, как бесплотной и
бессмертной сущности, связанной с Богом. Кроме того, душа понимается как ценность, тайна,
которую следует тщательно оберегать. Душа выступает мерилом человеческих поступков, и часто в
этом контексте «душа» употребляется вместе с концептом «совесть». Также душа понимается как
внутренний храм, утрата или осквернение которого ведут к утрате связи человека с Богом и к
погибели.
Мы также обнаружили ряд важных образных воплощений концепта «душа». «Душа» выступает
как некое вместилище переживаний, эмоций, а также как синоним жизни, здоровья. Душа –
мерило человеческих поступков.
Кроме того, душа может выступать в оппозиции к материальным благам – богатство несовместимо
с чистотой души.
Концепт «душа» в русской языковой картине мира играет очень важную роль, что связано с
христианским мировоззрением и с остатками языческих представлений о мире, которые
органично переплелись с христианскими. Душа – важнейший элемент человеческой сущности, без
нее невозможен человек [Савина 2001:113-125]
2.4 «Душа» как художественный концепт в поэзии Ф. И. Тютчева
То, что болит, и есть душа˗ по определению.
М. Мамардашвили.
Сущность человека с позиций философии Хайдеггера определяется его экзистенцией как способом
быть, при-сутствовать. Однако, решая вопрос о "кто" присутствия как о человеко-самости, мы
поневоле выходим к необходимости содержательно-предметного оконкречивания самости; в
качестве такового выступает понятие антропологической сущности человека: человеко-самость
содержательно и есть антропологическая сущность. В рационально-риторическом дискурсе поэзии
Тютчева содержательность человеко-самости уже по самой природе дискурса имеет
общезначимый для эпохи характер. Как известно, в поэтическом сознании XIX в.
антропологическая сущность человека структурировалась, исходя из традиционно христианской
дихотомии души и тела. Однако чтение стихов Тютчева показывает, что эта дихотомия
действительно актуализируется в лирике поэта лишь с началом 1850-х годов ("Не знаю я, коснется
ль благодать / Моей души болезненно-греховной...", 1851), когда, как писал Б. М. Козырев, в
творчество Тютчева активно проникает христианский платонизм, и главное внимание поэта
обращается на человеческую душу [Козырев 1988:94-95].
Индивидуально-психологическая жизнь личности в поэзии Тютчева, не связанной с лично-
биографическим сюжетом, оказывается, сведена к минимуму. Ее основным показателем и
носителем в стихах 1824-начала 1850-х гг. (до денисьевского цикла) является "душа" (или ее
аналог "сердце"), выступающая вне оппозиции с "телом" как отдельный концепт, маркирующий
факт тютчевского присутствия в ее содержательной отнесенности к антропологической сущности
экзистенциала людей. В большинстве случаев этот концепт в стихах поэта используется в
традиционном поэтическом значении - быть центром душевной, индивидуально-психологической
жизни человека, свидетельствовать о внутренне-субъективной отнесенности жизни личности и ее
интровертной ориентации в мире (последние из указанных смыслов концепта соответствовали
традиции романтизма, да, в целом, и предшествующей ей и долго сохранявшей свое значение в
русской поэзии сентименталистской "поэзии сердца").
Своего рода усредненность, обычность для поэзии функционирования данного концепта в лирике
Тютчева может интерпретироваться как показатель неактуальности, незначимости для него
повседневного присутствия в мире людей. Для поэзии Тютчева важно «предстание сущего бытию
как Бытию, а даже не бытию-В-мире или бытию-друг-с-другом» [Топоров 1977:87-90].
Однако в отдельных стихах Тютчева "душа" (уже именно душа, не сердце!) способна выступать
"заместителем" целого – всей внутренней жизни человека, беря на себя свойства и функции как
"сердца" (собственно психики как сферы переживаний): Ю. И. Левин пишет о том, что в поэзии
Ходасевича "сердце противопоставлено душе как земное небесному" [Левин 1999:237], так и
сознания с его предсознательными и бессознательными сферами; подчас, в этом своем
метонимически-символическом значении, человеческая душа у Тютчева заступает место мировой
души – проявляется индивидуальное, свойственное именно данному поэту значение концепта (по-
видимому, в этом случае можно говорить об индивидуальном поэтическом символе Тютчева,
активно воспринятом затем символистами). Подборка контекстов с их краткой сопутствующей
интерпретацией такова: "Душа моя, элизиум теней" (душа – вместилище памяти и хранитель
индивидуальности личности), "Как жадно мир души ночной" ("О чем ты воешь, ветр ночной?" :
душа – поистине мир, "психологический космос", используя выражение И. Козлика [Козлик
1992:21], по своей структуре идентичный структуре мироздания), "Он всю душу мне потряс!.."
("Вечер мглистый и ненастный...": душа - "весь" человек в его эмоционально-реактивной
связанности с сущим), "Мужайся, сердце, до конца" ("И чувства нет в твоих очах...": душа, здесь
замещенная сердцем, - вновь "весь" человек, но уже в его эмоционально-волевой собранности
присутствия), "В душе своей, как в бездне, погружен" ("Святая ночь на небосклон взошла..."):
душа– в том же обобщенном значении, что и в стихотворении "О чем ты воешь...", однако акцент
на избыточность бытия в сущем мира усиливается: и сущее, и мирность ушли - в душе как
присутствии остается только ужас ничтожащего Бытия.
Как можно увидеть из этой выборки, в индивидуально-поэтическом функционировании концепта
"души" в лирике Тютчева происходит ее (души) выход за пределы чисто антропологической
сущности как определяющей быт человека, означивающей присутствие в мире людей. Душа,
изоморфная мирозданию, вбирающая в себя бездну бессознательного ночного ужаса перед
стихией бытия становится, как само человеческое присутствие в мире Тютчева, только чутким
резонатором на Бытие в мире сущего. Если форма-субъект дискурса поэта подчеркнуто отнесена к
бытию человека, то душа как содержательная сущность поистине имеет "двойное бытие",
категоричность утверждения которого снижена у поэта постоянным маркером его стиля - словом
"как бы", знаком "неоконченного, небезусловного, недогматичного" [Маймин 1976:182] – ведь
само присутствие в мире Тютчева не имеет своего постоянного, раз и навсегда данного "места".
В собственно христианском значении, в оппозиции к "телу", концепт "душа" в стихах Тютчева
рассматриваемого периода употребляется лишь один раз в стихотворении "Душа хотела б быть
звездой...". Причем здесь душа входит в состав пространственно-метафизической оппозиции
"земля - небо" (по отношению к "дню – ночи", "северу – югу", "хаосу – космосу" эта оппозиция
является скорее дополнительной, очевидно, по причине своей слишком явной христианской
интонированности, которую пытается нейтрализовать или преодолеть сам дискурс в других стихах
Тютчева; см.: "И гроб опущен уж в могилу...", "Как сладко дремлет сад темно-зеленый...", "Нет,
моего к тебе пристрастья..."). Лишь в стихах 1850-х-первой половины 1860-х годов "душа"
становится носителем не универсальной одушевленности, "животворности" мира, чисто
формально ограниченной рамками индивидуального "я", но выразителем сугубо человеческих и
сугубо индивидуальных чувств и переживаний личности, причем острота их чрезвычайно
возрастает даже не со встречей, но со смертью Денисьевой: "душа" - это собственно носитель
памяти и личной боли в таких стихах Тютчева, как "Певучесть есть в морских волнах...", "15 июля
1865 г.", "Есть и в моем страдальческом застое...", "Нет дня, чтобы душа не ныла...", "Как ни тяжел
последний час..." и др. .
Наконец, в отдельных стихотворениях Тютчева уже в ранний период творчества происходит
своеобразное "присвоение" его лирическим "я" души – рядом с ней употребляется притяжательное
местоимение "моя", и концепт теряет свое универсально-обобщенное значение представительства
душевной жизни лирического "я" как "общечеловека", как части природной жизни, изоморфной
целому (процесс этот мы только что показали в динамике на примере анализа одного
стихотворения Тютчева). Кроме контекстов, приведенных выше, это, как наиболее значительные:
"Душа моя, Элизиум теней" (1831-1835), "Не знаю я, коснется ль благодать / Моей души
болезненно-греховной" (1851), "О вещая душа моя!" (1855), "Душе моей стократно / Любовь твоя
была" ("В часы, когда бывает...", 1858) и т.д.; доля "присвоенной" души в сравнении с "просто"
душой в творчестве поэта до 1851 г. составляет в среднем 20 %, после же августа 1864 г. тютчевская
"душа" определенно становится его и только его достоянием.
В общую сферу концепта "душа", определяющего антропологическую сущность в поэзии Тютчева,
входят также чувства, мысли, мечты, думы, единожды – процессуальное существительное
воображение ("Из Шекспира"), однажды в стихах фигурирует концепт совесть ("Бессонница"). В
целом психологический язык его лирики носит крайне обобщенный, даже схематизированный
характер: сознание реализует свой разговор с психикой в большей степени на уровне
представлений внутренней жизни в образах сущего как бытия в природе. Зачастую это отражается
в двухчастной композиции стихов Тютчева, о которой уже говорилось выше. Например, как
развернутое сравнение по типу параллелизма строится стихотворение "Когда в кругу
убийственных забот..." (1849), о котором Е. А. Маймин писал, что оно принадлежит "к
распространенному у Тютчева структурному типу, который основан на генерализации и
своеобразной мифологизации конкретного психологического факта и наблюдения. В стихах
подобной структуры, как бы они внешне не отличались друг от друга, случай из жизни
человеческой или просто мысль поэта о человеке через сравнение с аналогичным в природе как
бы приобретает все черты истинности, наполняется всеобщим философским содержанием"
[Маймин 1976: 164].
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Избранные
труды. Т.II. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.
2. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М., 1990.
3. Аскольдов-Алексеев А.С. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к
структуре текста. Антология / Под ред. В.П. Нерознака. М., 1997.
4. Баранов А. Г. Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов н/Д., 1993.
5. Бахтин М.М. Человек в мире слова. М., 1995.
6. Бердяев Н.А. Судьба России. Самосознание. Ростов-на-Дону, 1997.
7. Бехтерев В.М. Психика и жизнь: избранные труды по психологии личности в двух томах. Т.1.
СПб., 1999.
8. Большой академический словарь. М., СПб, 2006.
9. Брагина Н.Г. Фрагмент лингвокультурологического лексикона (базовые понятия) //
Фразеология в контексте культуры. М., 1999.
10. Брудный А.А. Психологическая герменевтика: Учебное пособие. М., 1998.
11. Вартаньянц А.Д., Якубовская М.Д. Пособие по анализу художественного текста для
иностранных студентов-филологов. М., 1989.
12. Васильева А.Н. Художественная речь. М., 1983..
13. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.
14. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М., 1980.
15. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М., 2005.
16. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.
17. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX вв. М., 1959.
18. Воркачев С. Счастье как лингвокультурный концепт. М., 2004.
19. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1968.
20. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.
21. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.
22. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. I. М., 1989.
23. Вопросы теории и практики межкультурных исследований // Этнокультурная специфика
языкового сознания. М., 1996.
24. Залевская А.А. Введение в психолингвистику. М., 2000.
25. Зализняк А.А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картина мира.
М., 2005.
26. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты.
Волгоград-Архангельск, 1996.
27. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.
28. Караулов Ю.Н. Константы идиостиля в лексикографическом представлении (из опыта работы
над «Словарем языка Достоевского») // Русистика сегодня. 1999. №1-2, 4: Сб. статей. М., 2001.
29. Козлик И.В. Психологизм лирики Ф.И. Тютчева // Рус. лит. СПб., 1992.№ 1.
30. Козырев Б.М. Письма о Тютчеве // Литературное наследство. Т. 97. Кн. 1. М., 1988.
31. Колесов В.В. Жизнь происходит от слова, СПб, 1999.
32. Колесов В.В. Ментальность и слово. Пути и источники изучения русской ментальности //
Отражение русской ментальности в языке и речи. Липецк, 2004.
33. Комлев Н. Г. Компоненты содержательной структуры слова. М., 1969.
34. Кондрашова О.В. Семантика поэтического слова (функционально-типологический аспект).
Краснодар, 1998.
35. Красных В.В. От концепта к тексту и обратно (к вопросу о психолингвистике текста) // Вестник
МГУ. Сер. 9. Филология. 1998. №1.
36. Кузнецова Л.В. Умозрения и подступы к концепции сапиентемы // Мир русского слова. 2005.
№ 1-2.
37. Левин Ю.И. Инвариантный сюжет лирики Тютчева // Тютчевский сборник: Статьи о жизни и
творчестве Ф.И. Тютчева. Таллинн, 1990.
38. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
39. Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к
структуре текста: Антология. М., 1997.
40. Лукин В.В. Концепт истины и слово истина в русском языке (Опыт концептуального анализа
рационального и иррационального) // Вопросы языкознания. 1993. №4.
41. Львов М. Р. Словарь антонимов русского языка/ под ред. Л.А. Новикова, М., 1978.
42. Маймин Е.А. Русская философская поэзия. Поэты-любомудры, А.С. Пушкин, Ф.И. Тютчев. М.,
1976.
43. Матезиус В. О лингвистической характерологии // Язык и наука конца XX века. М.,1995.
44. Михеев М. Ю. Отражение слова «душа» в наивной мифологии русского языка // Фразеология в
контексте культуры. М., 1999.
45. Николина Н.А. Филологический анализ текста. М., 2003.
46. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. чл.-корр. АН СССР Н.Ю. Шведовой. 18-е изд.
Стереотип. М., 1986.
47. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. М., 1995.
48. Падучева Е.В. Феномен Анны Вежбицкой // Язык. Культура. Познание. М., 1997.
49. Пауль Г. Принципы истории языка: Цит. по: Степанов Ю. С. Изменчивый "образ языка" в
науке XX века. // Язык и наука конца XX века. М., 1995.
50. Платон. О душе // Таранов П. Мудрость трех тысячелетий. М., 1997.
51. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. Воронеж,
1999.
52. Попова З.Д., Стернин И.А. Семантико-когнитивный анализ языка. Научное издание. Воронеж,
2006.
53. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора
в языке. Язык и картина мира / Ответственный редактор Б.А. Серебренников. М., 1998.
54. Потебня А.А. Мысль и язык. Киев, 1993.
55. Пословицы и поговорки русского народа (из сборника В. И. Даля). М., 1987.
56. Прокофьева В.Ю. Категория пространство в поэтическом тексте: единицы экспликации и
лексикографическая практика // Слово. Словарь. Словесность: из прошлого в будущее. СПб., 2006.
57. Проскуряков М.Р. Концептуальная структура текста. СПб., 2000.
58. Рафикова Н.В. Прогностическая функция слова и ее реализация в тексте // Актуальные
проблемы психолингвистики. Тверь, 1996.
59. Савина Е. А., Дегтярева Л. Ю. Житейская психология в русских пословицах и поговорках //
Человек. 2001. №5.
60. Сгалл П. Значение, содержание, прагматика // НЗЛ. Вып. 16. М., 1985.
61. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 2002.
62. Словарь русского языка: в 4-х т. М., 1957-1961.,Т.1 (МАС).
63. Словарь русского языка в 4-х томах / Под ред. Д.Н. Ушакова. М., 1935. Т. I.
64. Словарь философских терминов. М., 2005.
65. Сорокин Ю.А. Комментарий к трем статьям В.И. Абаева // Вестник Воронежского
государственного университета. 2001. №1.
66. Степанов Ю. С. Изменчивый "образ языка" в науке XX века // Язык и наука конца 20 века. М.,
1995..
67. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М., 1975..
68. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. 3-е изд., М., 2004.
69. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и
лингвокультурологический аспекты. М., 1996.
70. Тильман Ю. Д. «Душа» как базовый культурный концепт в поэзии Ф. И. Тютчева //
Фразеология в контексте культуры. М., 1999.
71. Топоров В. Н. Об "эктропическом" пространстве поэзии (поэт и текст) // Русская словесность.
От теории словесности к структуре текста: Антология. М., 1997.
72. Топоров В.Н. Вещь в антропоцентрической парадигме. М., 1993.
73. Урысон Е.В. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М., 1995.
74. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4-х т. М., 1964-1973. Т.1.
75. Философский энциклопедический словарь. М., 1997.
76. Фрумкина Р.М. Концепт, категория, прототип // Лингвистическая и экстралингвистическая
семантика: Сборник обзоров. М., 1992.
77. Чурилина Л.Н. Лексическая структура художественного текста: принципы
антропоцентрического исследования. СПб., 2002.
78. Шмелев А.Д. Можно ли понять русскую культуру через ключевые слова русского языка?//Мир
русского слова. СПб., 2000. №4.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Концепт душа в стихотворениях Тютчева
1. Внутренний психический мир человека, его переживания, настроения, чувства и т.п.:
«О, как тогда с земного круга
Душой к бессмертному летим!». («Проблеск»)
***
«Через ливонские я проезжал поля,
вокруг все было так уныло...
Бесцветный грунт небес, песчаная земля;
Все на душу раздумье наводило. («Через ливонские я проезжал поля»).
***
«Душа, душа, спала и ты...
Но что же вдруг тебя волнует...» (Еще земли печален вид»).
***
«Душа хотела б быть звездой...»
***
«Не то, что мните вы природа:
Не слепок, не бездушный лик-
В ней есть душа, в ней есть свобода,
в ней есть любовь, в ней есть язык...»
***
«День - сей блистательный покров-
День, земнородных оживленье,
Души болящей исцеленье,
Друг человеков и богов» («День и ночь»).
***
« Ах, нет, не здесь, не этот край безлюдный
Был для души моей родимым краем» («Итак, опять увиделся я с вами»).
***
«Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело» («О, как убийственно мы любим»).
***
« Не знаю я, коснется ль благодать
Моей души болезненно-греховной...».
***
«И благодатна будет тень
Для очарованной души» («День вечереет, ночь близка»).
***
«И самого себя, краснея, сознаю
Живой души твоей безжизненным укором» (О, не тревожь меня укорой справедливой!»).
***
«Душу, душу я живую
Схоронил на дне твоём» («Ты, волна моя морская»).
***
«Душа хотела б ей молиться,
А сердце рвется обожать...» («Как неразгаданная тайна»).
***
«Кто б ни был ты, но, встретясь с ней,
Душою чистой иль греховной...».
***
Душа, увы, не выстрадает счастья,
Но может выстрадать себя...» («Когда на то нет божьего согласья»).
***
«О господи, дай жгучего страданья
И мертвенность души моей рассей...» («Есть и в моем страдальческом застое...»).
***
«И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что море...» («Певучесть есть в морских волнах»).
***
«Кто душу положил за други
И до конца все претерпел» («Чему бы жизнь нас не учила»).
***
«На всей своей ликует воле
Освобожденная душа...» (« Ю.Ф. Абазе»).
***
«И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..» ( «К.Б.»).
***
2. Перен.: самое основное, главное, суть чего-л.:
«Душой весны природа ожила,
И блещет все в торжественном покое...» ( «Могила Наполеона»).
***
«Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой...» («О чем ты воешь, ветр ночной»).
***
«Нет дня, чтобы душа не ныла...».
***
«Но для души еще страшней
Следить, как вымирают в ней
все лучшие воспоминанья...» (Как ни тяжел последний час»).
***
«Где цель подобных искушений?
Душа невольно смущена...» («Как нас ни угнетай разлука...»).
***
3. Совокупность характерных свойств, черт, присущих личности; характер человека:
«Все милое душе твоей
Ты покидаешь на пути...» («Из края в край, из града в град...»).
***
«Душа моя - Элизиум теней...»
***
И говор ваш еще согласней
Доходит до души моей" ("Давно ль, давно ль, о юг блаженный...")
***
«И чувства нет в твоих очах,
И правды нет в твоих речах,
И нет души в тебе».
***
«Его ты сердца не усвоишь,
Своей младенческой душой» (Не верь, не верь поэту, дева»).
***
«Еще томлюсь тоской желаний,
Еще стремлюсь к тебе душой...»
***
«Толпа вошла, толпа вломилась
В святилище души твоей» («Чему молилась ты с любовью»).
***
«Я очи знал,- о, эти очи!
Как я любил их,- знает бог!
От их волшебной, страстной ночи
Я душу оторвать не мог».
***
 «О вещая душа моя!
О сердце, полное тревоги...».
***
«Душа впадает в забытье...» («Успокоение»).
***
«И пред душой, тоской томимой,
Все тот же взор неотразимый...» («Е.Н. Анненковой»).
***
«Из испытаний самых строгих
Всю душу вынесла свою...» («При посылке Нового Завета»).
***
«Сегодня, друг, пятнадцать лет минуло
С того блаженно-рокового дня,
Как душу всю свою она вдохнула,
Как всю себя перелила в меня...».
***
4. Разг. Человек (обычно при указании количества, а также в устойчивых сочетаниях):
«Ангел мой, где б души не витали.
Ангел мой, ты видишь ли меня?» («Накануне годовщины 4 августа 1964 г.»).

Юлия Владимировна Забара

 Написать автору 
 Подписаться на автора 
 Добавить в друзья

Понравилась разработка? Поддержите автора лайком ;)






Войдите под своим именем, чтобы оставить комментарий

 Имя пользователя

 Пароль
Войти

 Запомнить меня
Регистрация Забыли Пароль?
 КОММЕНТАРИИ

 Сортировка - старые первыми

 Сортировка - новые первыми


 Комментарии не найдены

 Школьные